Владимир Рынкевич - Наука умирать

За время похода Романовский научился пользоваться настроением командующего для проведения своих решений, необходимых с его точки зрения, не стало исключением и нынешнее состояние Корнилова, тяжело переживавшего смерть любимого офицера.

— Лавр Георгиевич, разрешите приказ на завтра подготовить к утру, а сейчас необходимо назначить командира Корниловского полка. Разумеется, невозможно найти равноценную замену Митрофану Осиповичу, но я предлагаю передать полк Александру Павловичу Кутепову. Во всех боях он показал себя храбрым, инициативным командиром.

В другое время вряд ли бы Корнилов согласился с назначением Кутепова — тот рьяный монархист, человек ненавистного Алексеева да к тому же слишком храбр в бою, чуть ли не храбрее самого командующего: никто не видел, чтобы Кутепов прятался от огня противника. Теперь же Корнилов только вяло кивнул.

— Передайте, что я приказал, — сказал он и вновь погрузился в скорбь.

Выйдя от командующего, Романовский вызвал генерала Богаевского и приказал выехать на позиции бригады, выяснить обстановку и принять меры к боевому охранению на ночь и к отражению возможных атак противника. Потом вызвал к телефону Маркова, спросил о положении на участке бригады.

— Иван Павлович, моя бригада — на четверть уничтоженный Офицерский полк и разрозненные роты кубанцев. Большевики продолжают обстрел. Начали бить из лодок на Кубани. Пушки Гочкиса [47] Гочкис Бенджамин Беркли (1826-1885) — американский изобретатель скорострельных пушек и ружей. Особую известность получила 37-миллиметровая пушка. Зенитные пулемёты во время Первой мировой войны выпускали филиалы «Hotchkiss & С О » в Европе. Из 87 тысяч изготовленных во Франции пулемётов 47 тысяч — системы Гочкиса. , что ли. Прячусь от огня в казармах. Атаковать не могу. Разве что утром.

— Я знаю, Серёжа, что ты не любишь ночных атак.

— Какая там любовь — нелюбовь! Прямо против меня две пушки и засевшие в домах и на огородах пулемётчики. Сам знаешь, что никакой артиллерийской поддержки у меня нет.

— Знаю. Теперь слушай приказ. Командующий назначил Кутепова командиром Корниловского полка. Александр Павлович близко?

— Нет. Он на левом фланге у Елизаветинской дороги.

— Передай ему приказ, пока устный, и мои поздравления. Пусть немедленно направляется на позиции Корниловского полка.

— Я тоже рад за него, хотя, конечно, жаль отпускать из бригады такого офицера. Но, Иван Павлович, Кутепов командует у меня левым флангом, а там — полная неразбериха. Фланг совершенно открыт — я не знаю, где Казанович. И у меня там смешались остатки Кубанского полка с офицерской 5-й ротой. Ночная контратака красных — и фланг сомнут. Я надеюсь только на Кутепова. Пусть до рассвета останется у меня.

— Согласен, но приказ ты ему, Серёжа, должен передать.

— Передам, а какой мне приказ?

— Ты, наверное, представляешь обстановку в штабе после гибели Неженцева?

— Представляю и сочувствую.

— Отсюда мой тебе приказ: держать казармы, отбивать атаки, особенно — контролировать фланги: реку и дорогу. И никаких самостоятельных движений. Следующий приказ — утром.

Командный пункт бригады — в казарме, на первом этаже, в комнате, где, наверное, была канцелярия. На столах — телефон, карты, план Екатеринодара, ужин — горячая картошка с мясом и бутылочка генерала Тимановского. Окно выходит в тыл, но видны лишь развалины предместья, луна безжалостно высвечивает безобразие обломков и пожарищ, вверху вечный Ковш растянулся в полнеба, а справа пониже — яркая пухлая звёздочка. Марков помнил её — Капелла. В Маньчжурии часто смотрел на неё, в сторону России, и кого-то вспоминал. Артиллерийские разрывы, время от времени сотрясавшие казарму, прекратились, затихла и нестройная трещотка ружейно-пулемётного огня. Марков вызвал из соседней комнаты офицера связи, отодвинул тарелку на столе, достал бумагу и карандаш, начал писать, предупредив офицера о том, что его направляют на левый фланг к полковнику Кутепову. Написанное не понравилось — порвал, сказал офицеру:

— Принесите лист хорошей бумаги, ручку и чернила.

— Приказ надо, — сказал Тимановский.

— Нам бы штаб, Степаныч, и, смотришь, к утру бы приказ отпечатали на машинке в трёх экземплярах. И ещё бы какое-нибудь разъяснение придумали. Потому я и не держу бездельников.

Принесли бумагу и чернила, и Марков написал несколько строчек, подписал, попросил и Тимановского подписать и поставить печать — тот носил её в кармане. Тимановский прочитал вслух последнюю строчку: «Сдачу дел в 1-й бригаде закончить к утру 12 апреля».