Владимир Рынкевич - Наука умирать

И теперь вдруг опять Ольга. Другая женщина, похожая на всех других женщин.

Наверное, погода повлияла — дождь с утра — на прогулку в сад вышли только несколько человек, но Ксения и в бурю пришла бы. Она пришла без корзины, но с большой муфтой в руках, а в муфте — бутылка самогона. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Ксения вынула бутылку, и навстречу девушке из коридора вышел Корнилов, худой, жёлтый, истощённый мыслями о будущем страны и армии, о своём будущем.

— А ну, что это у вас, покажите, — потребовал он.

Взял бутылку, посмотрел на неё скептически и, улыбаясь, отдал девушке.

— Вот попадётесь когда-нибудь, профессиональная спиртоноша.

Покраснев, Ксения, мокрая от дождя, вбежала в коридор и столкнулась с Марковым.

— Я добрее Корнилова, — сказал он. — Приносите всегда и побольше.

— Мы сейчас всё приготовим, Сергей Леонидович, и заходите в комнату.

В другом конце коридора стояла Ольга. С многозначительной улыбкой она подошла к Маркову и, откровенно глядя на него зелёными глазами, сказала:

— Хохлацкий бимбер принесла вам, господин генерал? Я знаю. Она своему старичку всё время носит.

— Генерал Деникин не так уж стар.

— Для неё, может, и сгодится, а для меня вы — молодой. Когда закончите там, приходите в мою кладовку: за поворотом коридора последняя дверь. Я вас хорошим угощу. У меня и французский коньяк есть.

Он не отказался, и вскоре она открыла ему дверь в свои владения. На полках — бутылки, консервы, жестяные коробки с чем-то, на полу — мешки с картошкой и какие-то ящики.

— Отведайте хорошего вина, Сергей Леонидович. Или водочки. Это не бимбер. Это настоящая. Из Варшавы.

— А где же французский коньяк? — спросил Марков, уже посмелев и усаживаясь на широкий диван в углу у окна.

— В следующий раз принесу, если подружимся, — сказала Ольга и села рядом, очень близко.

— Мы уже, кажется, подружились.

— Давайте выпьем, тогда уж совсем подружимся.

Они выпили и совсем подружились.

Через несколько дней Ольга, улучив момент, подошла к Маркову, когда он один стоял у окна с папиросой. Сказала вполголоса:

— Сейчас меня встретил на улице поручик такой Линьков. Сказал, что вар знает.

— Знаю его.

— Сказал, что есть телеграмма: большевики в Питере взяли власть. Пока ещё никто в городе не знает. Говорит: вам надо бежать. Сказал, что поможет переодеться солдатом и сам вывезет. А может, побреешься и моё платье и пальто наденешь?

— Нет, Оля, я не могу один бежать. Нельзя бросать своих боевых товарищей. Мы вместе решим, как действовать. Может быть, и тебя попросим в чём-нибудь помочь. Мы ещё поговорим.

— Приходи после обеда и... и поговорим.

Она улыбнулась так откровенно, как никогда не улыбаются женщины в обществе, к которому привык генерал Марков. Его жена, княжна Путятина, наверное, даже не умеет так улыбаться.

В своей комнате Марков увидел странную картину: Деникин и Романовский склонились над столиком, напряжённо вчитываясь в какой-то текст.

— Присоединяйтесь, Сергей Леонидович, — сказал Деникин. — Нам принесли исторический документ.

«ПРИКАЗ № 1

К населению гор. Минска и окрестностей

Власть в Петрограде перешла в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Весь Петроград ский гарнизон. Балтийский флот и другие воинские час ти признали новую власть. Поступают отовсюду донесе ния, что армия и воинские части на всех фронтах признают новую власть, сохраняя полное спокойствие.

В Минске власть перешла в руки Совета рабочих и солдатских депутатов, который обратился ко всем революционным организациям и политическим партиям с предложением немедленно приступить к организации временной революционной власти на местах.

Объявляя о происшедшем, Минский Совет рабочих и солдатских депутатов доводит до сведения всех граждан, что им приняты самые решительные меры к охране революционного порядка и установления железной дисциплины повсюду. Установлена революционная цензура над всеми выходящими в Минске и получаемыми здесь газетами для предупреждения распространяющихся и волнующих население слухов.

Исполнительный Комитет Минского Совета

рабочих и солдатских депутатов».

Весть о событиях в Петрограде распространилась быстро, и после обеда вчетвером обсуждали план действий.

— Духонин не сделал ничего из того, что мы ему советовали, — возмущённо сказал Лукомский. — Ставка обречена. Через несколько дней там будут большевики.