Август Шеноа - Крестьянское восстание

– Что вам надо, детушки? – спросил старик.

– Мы не желаем вам зла, – ответил кузнец, – мы не тронем ваше святое жилище, не сожжем и усадебных построек. Вам нечего нас опасаться. Мы пришли подымать народ в горах. Пусть каждый человек станет свободным, пусть каждый чувствует себя человеком. Ведь так учит и господь бог, не правда ли? Довольно давать и платить, довольно беспросветного рабства. Теперь мы не хуже господ. А вы, если вы вправду слуги божий, если вы одной с нами крови, объявите в церкви на все четыре стороны: бог заповедал свободу народу! А пришли мы к монастырю потому, что голодны. Ваша кухня обильна, погреба полны. Мы не силой берем, а просим: уделите людям, которые идут в Планину, откуда и я пришел. Туда и хорваты придут.

И настоятель уделил им, но ничего не сказал, а крестьяне, расположившись перед монастырем, долго распивали монастырское вино и пели: «Уничтожим кнут, поднимем молот, с нами идет наш брат, хорват!» Песня эта разносилась далеко по горам, а в монастыре монахи тихо шептали молитвы. Но вот кузнец поднял молот, громко забарабанил оборванный барабанщик, и Павел Штерц крикнул:

– Прощайте, ребята! Я должен идти вперед! А вы завтра идите следом за мной, в Планину.

В штирийском селе Планине, недалеко от Козья, в низком большом помещении корчмы, освещенном висевшим с потолка светильником, шумит народ. Все словенцы – высокие, с длинными строгими лицами, в длинных тулупах и меховых шапках. Они пьют из кружек вино, стучат кулаками по столу и ждут командира – кузнеца, ушедшего поднимать народ около монастыря. Тут и Йожа Скомин, сухой, костистый парень. Помещение низкое и темное, и в слабом свете едва можно различить движения людей. На пороге появился щуплый человечек, держа руки в карманах, судя по одежде – хорват.

– Добрый вечер, братья! – приветствовал незнакомец крестьян. – Здесь ли Павел Штерц?

– Нет, – ответил Скомин, – ушел в горы. Но скоро вернется. Ты хорват, так подсаживайся.

Человечек сел рядом с командиром.

– Да, – сказал он, – я ходатай Дрмачич, хорват из войска Илии.

– Когда ж придет Илия?

– Не знаю, – и ходатай пожал плечами.

– Как не знаешь? Он же нам дал знать!

– Гм… Да. Дал знать! – согласился Дрмачич.

– Ну? А ты чего пришел?

– Бегу.

– Почему? Говори!

– Не скажу. Вы меня заколете.

– Говори! Ничего тебе не будет, – сказал Скомин.

– Могу спокойно говорить? Честное слово?

– Честное слово. Говори!

– Бегу, потому что неохота висеть. Да, так-то! Не нравится? Вы поднялись на господ? Не так ли? За нас, за хорватов?

– Ну, да! – воскликнули крестьяне в один голос.

– Хороши герои! Где вы купили свою шкуру, что так дешево ее продаете за других? Я бы на это не пошел. Я еще не рехнулся. Потому и бегу. Что-то тут попахивает дохлятиной. Есть вороны – будут, наверно, и виселицы. В Кршко они уже стоят.

– А что случилось в Кршко? – спросили крестьяне, поднимая головы.

– Спросите у воронов! Они уж попировали! Турн побил и перевешал всех крестьян.

– Перевешал! – ужаснулись все; послышался ропот.

– Лжешь, негодяй! – вскричал Скомин, схватив ходатая за грудь.

– А, так! Прощайте! – И Шимун поднялся.

– Пусть говорит! – зашумели крестьяне.

– Да и перевешал-то не всех, – продолжал, стоя, Шимун, – половина уплыла по Саве.

– Правда?

– Правда, клянусь раем! Чего только не говорили! Говорили, будто ускоки придут на помощь. Какого там черта! Хороша помощь! Слыхали ли вы о Ножине?

– Да, – ответил Скомин, – это верный человек.

– Ну, коли он верный, так, значит, я – граф! Ха, ха! Верный человек! Разве честно поклясться и солгать? Разве честно обещать действовать в твоих интересах, а потом пировать с твоим врагом? Разве честно, что Ножина выдал барону Турну все наши намерения, что он повел его к Кршко и допустил, чтоб перекололи людей, как скот, что… Эх, сердце обливается кровью, когда подумаю, как ускоки побили всех наших братьев и сожгли местечко.

– Сожгли? – вскричал Скомин, побледнев и схватившись за голову; крестьяне стали перешептываться.

– Дотла! – крикнул ходатай, и глаза его заблистали. – Так будет и с вами. Будут и вас вешать и топить, Bene, чего ж вы бунтуете? Вы надеетесь. На кого? Брежичане и метличане поджали хвосты. Вы надеетесь на войско Илии? На Илию, который запутался и с изголодавшимися отрядами набросился на ваш край, чтоб вас объесть. Bene. В уме ли вы?

– Держи язык за зубами, собака! – крикнул Скомин и замахнулся на Дрмачича. Но ходатай, как кошка, перепрыгнул через стол и стал посреди комнаты. Двадцать кулаков поднялись на Скомина, и раздались крики: