Роберт Грейвз - Царь Иисус

— Как скажешь, госпожа.

— Силом, ты добрая. Помоги нам.

— Хорошо, госпожа. Ради моей госпожи Анны и ради тебя, да и ради девочки тоже. Но почему она тогда потеряла сознание? Разве мы говорили о чем-нибудь таком, что ее близко касается?

— Да нет, мы говорили о царевиче Фероре и о его жене, и еще о царе Антипатре. Может быть, она нас не слушала, а погрузилась в свои мысли и неожиданно разволновалась, представив, что ждет в будущем ее ребенка? Я сказала о ребенке, который играет со змеей. Наверно, она испугалась?

— Наверно, госпожа. Интересно, она знает о своем положении?

— Нет, не думаю. Но скоро узнает. И тогда ей придется что-нибудь мне рассказать. А пока я ни о чем не буду ее спрашивать, и ты тоже, пожалуйста.

В тот же вечер Мария пришла к Силом.

— Госпожа Елисавета сказала мне, что ты не болтлива.

— Госпожа Елисавета зря никого не хвалит, и я благодарю ее за доброе мнение обо мне.

— Силом, я пришла к тебе, потому что не обо всем могу просить мою госпожу. Может быть, ты мне поможешь? Это очень важно. В Италии есть один человек, которому я хотела бы кое-что сообщить. Ты говорила, твой муж ведет дела с купцами. Может быть, они возьмутся тайно переправить мое послание? У меня есть немножко золота, и ты его получишь, если исполнишь мою просьбу. Погляди, вот золотая булавка из Вавилонии. Я тебе ее отдам, хотя это подарок моей любимой матушки. Силом ответила, как могла, спокойно:

— Оставь булавку себе, девочка. Послание будет доставлено.

Мария в изумлении уставилась на нее.

— Я еще ничего тебе не сказала.

— Ты мне все сказала, когда уколола палец.

— Я тебя не понимаю.

— Послание отправили в тот день, когда я уезжала из Иерусалима.

— Ерунда какая-то. Кому?

— Тому человеку, о котором ты думаешь. В нем его предупреждают о намерениях его отца. Я не сказала госпоже Елисавете, что знаю о подстерегающей твоего друга опасности.

— Ты все знаешь?

— Нет, но я люблю тебя. И я отправила еще одно послание этому человеку, но уже отсюда. Мой муж уехал неделю назад, и он передаст его верному человеку в Фамне.

— О чем ты написала?

— О тебе.

— В каких же словах?

— В таких.

Силом наклонилась и начертила в пыли древнееврейские буквы:

ТЕФ-КАФ-ДАЛЕФ-ХЕ ХЕ-ЙОДХ-АЛЕФ-ЙОДХ

ЛАМЕДХ-БЕФ-ТЕФ-ВАВ

— Мне такое письмо неизвестно, — сказала Мария. — Буквы вместо цифр? Похоже на заклинание.

— Это заклинание его развеселит.

— Почему ты не говоришь мне всего?

— Я сказала тебе гораздо больше, чем ты мне.

Мария внимательно поглядела на Силом, и та ответила ей взглядом служанки, честно исполнившей свой долг.

— Ты странная женщина, — произнесла в конце концов Мария.

— Когда-нибудь ты поймешь меня. Все в свое время, дочь Лотоса.

Тем временем в Иерусалиме по дороге в Храм Кле-опа спросил Иоакима:

— Но это же неправда?

— Почему неправда? Первосвященник Симон имел право выдать ее замуж по своему усмотрению. Иосиф Еммаус из хорошей семьи.

— Но он не левит.

— Тем не менее он взял в жены сестру твоей жены и моей тоже.

— Он хромой. Когда он женился в первый раз, то уже был преуспевающим купцом средних лет. А теперь он лысый старик, да к тому же поделил большую часть того, что имел, между четырьмя сыновьями.

— У него кое-что осталось в Еммаусе.

— Тебе солгали, честный Иоаким! — в запальчивости воскликнул Клеопа. — Я поверил бы, что первосвященник обручил ее с Иосифом, если бы никто другой не желал взять ее в жены.

Иоаким замер на месте.

— Что ты сказал?

— Может, она как-нибудь не так вела себя? — предположил Клеопа, делая вид, что не говорит ничего особенного.

— Это ты о моей дочери? — тихо переспросил Иоаким и прищурился. — Брат, держи свой язык на привязи, а то еще невзначай обидишь меня.

Он крепко стиснул палку из миндального дерева, но Клеопу было уже не остановить.

— Я — что? Я ничего. Девушки часто ведут себя опрометчиво, особенно во время праздников, вот они случайно и попадаются… Сами того не желая… очень часто. Даже моя сестра…

— Твоя сестра, может быть, но не моя дочь! Иоаким повернулся спиной к Клеопе и медленно двинулся в обратный путь. Он не хотел входить в Храм со смятенным сердцем.

Клеопа был недоволен собой. Он всего-навсего намеревался разузнать насчет слухов, будто Иосиф согласился взять девушку в жены и с десятью шекелями явился к первосвященнику, но контракт почему-то не был подписан. Ну, что ему стоило удержаться от своих дурацких замечаний! Так нет, взял и смертельно обидел лучшего друга! Теперь жена будет ругаться, потому что жена Иоакима ее сестра. Он немного постоял в раздумье, повернулся и тоже пошел вниз.