Роберт Грейвс
Белая Богиня
Вступительное слово [1] Первое издание «Белой Богини» поэта, прозаика, мифографа Роберта Грейвса (1896–1985) было осуществлено в 1948 году. Данное издание, снабженное комментарием, является первым переводом сочинения Роберта Грейвса на русский язык. В основе перевода: Robert Graves. The White Goddess. Faber and Faber, 1961. Переводчик выражает искреннюю благодарность Берил Грейвс за предоставленную возможность работать в библиотеке Роберта Грейвса в их доме в Дее.
Её поносят все и даже он,
Кто Аполлона чтит златой закон.
В стране далёкой, где приют её,
В обиде я пошёл искать её
Сестру как эха, так и миража.
Какое счастье, что пошёл я прочь,
Упрямо двигаясь сквозь день и ночь,
Ища её на высоте вулкана,
Среди снегов и куч песка и камня
Перед пещерой семерых уснувших.
Бел лоб её, как заживо гниющий,
Глаза, как небо, сини, губы красны,
И кудрей мёд на животе атласном.
Пожар зелёный, вспыхнувший в лесу,
Мать-гору славит каждую весну,
И славу ей поёт любая птица,
А в ноябре великая царица
Теряет пышную свою красу,
Но дар мне дан, и я её люблю,
Не помня ни жестокость, ни обман,
Не ведая, как будет знак мне дан.
Я выражаю благодарность Филипу и Салли Грейвсам, Кристоферу Хоуксу, Джону Ниттелу, Валентину Айремонгеру, Максу Малловану, Э. М. Парру, Джошуа Подро, Линнету Робертсу, Мартину Сеймуру-Смиту, Джону Хит-Стаббсу и бесчисленным моим корреспондентам, которые снабдили меня материалом для этой книги, а также Кеннету Гэю, который помог мне организовать его. Несмотря на то, что первое издание вышло в свет в 1946 году, ни один специалист по древнеирландской или валлийской литературе не предложил мне хоть какую-то помощь, поддержав меня или указав мне на ошибки, наверняка проникшие в текст, или хоть как-то отметив написанное мной. Я разочарован, но не удивлен, Наверняка книга не простая. Но, в конце концов, историческая грамматика языка поэтического мифа никогда еще не рассматривалась, и, если честно, то мне пришлось столкнуться с тем, что Томас Браун [2] Браун, Томас (1605–1682) — врач и философ. Его сочинения о Боге, тайнах Творения и человеке пользовались большой популярностью, хотя папская власть включила их в Index Expurgotoris.
в своей «Hydgiotaphia» [3] «Hydgiotaphia» — на стр. 240 Грейвс дает другое название этой книги «Urn Burial».
назвал «труднейшими вопросами, которые все же имеют ответы», скажем: Какую песню пели сирены и какое имя принял Ахилл, прячась среди женщин? Я нашел реальные и точные ответы на многие подобные вопросы, например:
Кто рассек ногу дьявола?
Когда пятьдесят данаид явились со своими похитителями в Британию?
Какая тайна заложена в гордиевом узле?
Почему Иегова сотворил сначала деревья и травы, а потом уже солнце, луну и звезды?
Где искать мудрость?
Однако было бы нечестно не предупредить читателей, что эта книга как была непростой, так и осталась, и ее не следует читать тем, кто устал или не хочет думать, тем более убежденным академистам. Я не поступился ради них никакой малостью в системе доказательств, разве лишь призвал себе на помощь неоспоримые авторитеты, потому что некоторые читатели моих недавних исторических романов довольно недоверчиво отнеслись к кое-каким неортодоксальным выводам, не подкрепленным доказательствами. Теперь они, возможно, убедятся, что формула тельца или два алфавита деревьев, приведенные в «Царе Иисусе», — не моя фантазия, а логический результат размышлений над достойными доверия древними источниками.
Я уверен в том, что язык поэтического мифа, известный в древние времена в странах Средиземноморья и Северной Европы, был магическим языком, неотделимым от религиозных обрядов в честь богини луны или Музы, и ведет свою историю с каменного века, оставаясь языком истинной поэзии. «Истинной» — в современном ностальгическом смысле «неподдельного оригинала, а не его синтетической замены». Этот язык подвергся порче во времена позднеминойской культуры, когда завоеватели из Центральной Азии принялись заменять институты матриархата на институты патриархата и заново моделировать или фальсифицировать мифы, чтобы оправдать социальные перемены. Потом явились ранние греческие философы, враждебно относившиеся к магической поэзии, угрожавшей их новой религии — логике, и под их влиянием разумный поэтический язык (теперь называемый классическим) получил жизнь в честь их вождя Аполлона. Он был навязан миру как последнее слово в духовном постижении и с тех пор властвует во всех европейских школах и университетах, где мифы изучают только как причудливые реликвии младенческой эпохи становления человечества.
Читать дальше