Вячеслав Шапошников - К земле неведомой - Повесть о Михаиле Брусневе

На том же собрании занялись подсчетом сил и средств, которыми организация могла располагать. Егупов сказал об учениках Технического училища, о бывших студентах Ново-Александрийского института, продолжающих обучение в институтах Москвы и Харькова, о студентах Варшавского университета, о своих рижских знакомствах. Кашинский смутно упомянул о себе, Терентьеве и Квятковском, как о революционных деятелях среди московского студенчества. Михаил рассказал о «Рабочем союзе» в Петербурге.

«Подняв вопрос о подсчете сил (так сказано было Кашинским), они подсчета этого так и не сделали, поскольку не имели определенного плана дальнейших действий. Решено было постепенно и осторожно привлекать имеющиеся силы к конкретной революционной работе по море того, как работа эта станет приобретать более целенаправленный и последовательный характер. Попутно заговорили и о средствах организации. Деньги нужны были и на покупку нелегальных изданий, и на разъезды — для поддержания контактов с другими организациями. Егупов пообещал внести в общую кассу двести рублей, которые должен был прислать ему из Риги Горбачевский; Михаил сказал, что тоже сможет раздобыть кое-какие деньги, имея в виду занять примерно такую же сумму в кассе «Рабочего союза», в Петербурге. Наметили план сбора денег, используя подписные листы, лотереи и личные взносы.

Кашинский заговорил об устройстве общего съезда, на котором была бы выработана точная и определенная программа действий и минимума требований на случай государственного переворота. Возможность такового для Кашинского была вполне реальной, поскольку «неурожай прошлого года и голод, последовавший за ним, сделали обстановку в России взрывоопасной».

«Обстановка такова, — говорил он, — что мы должны торопливо приняться за создание общероссийской революционной организации, за составление ее программы, причем все прежние программы революционных сообществ и организаций России для нас непригодны. Мы должны выработать новую, боевую, программу. Самая пора теперь — приниматься за быструю, живую работу! Сил в обществе накопилось достаточно, надо эти силы лишь сплотить посредством знакомств и, главное, посредством съезда!..»

Михаил высказался за неторопливые, осмотрительные действия.

Закончилось это собрание тем, что решили поставить две конкретные задачи: во-первых, найти постоянный и надежный источник, позволяющий иметь в изобилии нелегальные издания, во-вторых, образовать достаточный денежный фонд, который обеспечил бы поездки членов организации для связен с другими городами России до осени текущего года.

Спустя два дня после этого собрания к Михаилу в обеденное время явился Егупов. Вид у него был заговорщицкий. Молча он положил перед Михаилом две прокламации.

— Что это? — спросил Михаил.

— Да вот сегодня ко мне забежал Василий Тихомиров и вручил по пяти экземпляров той и другой прокламации, — сказал Егупов и торопливо пояснил — Обо прокламации отпечатаны и составлены какой-то неизвестной народовольческой организацией. Первую Тихомиров раздобыл через своего приятеля, вторую дала ему Мария Курнатовская. У той их — целый пук, и она не знает, куда их девать. Главное-то в том, что вот где-то в Москве, с нами рядом, действует очень активная народовольческая организация, у которой, как видите, даже типография своя имеется! Прокламации, должен заметить, написаны очень шаблонно, а «программа» их прямо показывает незнакомство с социалистической критикой буржуазно-капиталистического строя… Но как действуют, заметьте, эти люди! Как действуют!..

Михаил прочитал обе прокламации, рассмеялся:

— Да, действительно, написано путано… Вот тут у нихперечисляются те положительные требования, которые они хотят осуществить при перевороте… Так они сначала толкуют об общности земель и орудий производства, а потом вдруг о прогрессивном подоходном налоге!.. Большие путаники!..

— Но каков размах у них! — опять завосклицал Егупов. — Своя подпольная типография! А мы еще только мечтаем о ней!..

— Мне теперь на службу надо спешить. Мой обеденный перерыв окончился, — сказал Михаил, глянув на часы. — Я полагаю, нам необходимо срочно собраться, потолковать и насчет этих прокламаций, и насчет нашего собственного печатного дела…

— Да, да! Надо собраться! — подхватил Егупов.

— Тогда давайте соберемся завтра вечером, тут, у меня. В семь вечера. Вы предупредите остальных. А эти прокламации, если можно, не уносите: мне хотелось бы еще вчитаться в них… — сказал Михаил.