Вячеслав Шапошников - К земле неведомой - Повесть о Михаиле Брусневе

— Один по-настоящему неурожайный год, и обнажилась ужасающая нищета империи… — Михаил захлопнул журнал, положил его на прежнее место. — Причины бедствия — не в случайностях, которые можно свалить на природу… Учредили здесь, в Москве комитет помощиголодающим под председательством великой княгини Елизаветы Федоровны. Звучит громко!.. Это у наших борзописцев называется — «высшие правительственные органы чутко отнеслись к делу предупреждения хлебного кризиса…». Пошленькая трагикомедия какая-то, дешевенькая игра рядом с целым морем человеческого горя… Толку-то от этого Особого комитета… Одно название!.. Да, «каждый из нас в отдельности, и целые кружки, и Целые общества, все мы должны вступить в борьбу снародным бедствием!» Только бедствие это — не просто неурожайный год… — Михаил со значением глянул на Ивана. Тот опустил глаза под его взглядом.

— А вы, Михаил Иванович, мало изменились за эти два года… — сказала вдруг Анна. — Совсем даже не изменились. Разве что повозмужали. А так — все тот же серьезно-добродушный голубоглазый молодой человек, с пламенными идеями и идеалами, со святым негодованием…

Сказано было усталым, слабым голосом, но Михаилу послышались в этом сказанном явные нотки раздраженности и желание сбить начавшийся разговор на что-нибудь другое, не касающееся ничего острого, тревожного…

Он перехватил взгляд Анны, сидевшей за кругом света, падавшего от висячей керосиновой лампы на стол, за которым они только что чаевничали. Темные крупные-глаза ее смотрели напряженно и словно бы просяще, умоляюще-просяще…

— Стало быть, не изменился?.. — в растерянности от неожиданно услышанною спросил он.

— Нисколечко…

— Он, Аннушка, холостяк, причем убежденный, — с шутливой веселостью заговорил Иван. — Забот у него — никаких, вот и сохранился!.. Он так мне и заявил однажды: «Революционер жениться не должен!..» Представляешь?!

— Представляю!.. А сам уж, наверное, держит тут на примете какую-нибудь хорошенькую москвичку!..

— Да уж, наверное!..

— Знаем мы вашего брата!..

Михаил обескураженно сидел под сыплющимися на него шутками Епифановых: так вдруг и так нелепо подменилось в разговоре то, о чем он хотел бы поговорить с ними…

— Ну, ладно обо мне!.. — в тоне этой внезапно возникшей веселости сказал он. — Расскажите-ка лучше; как жили все это время… Ведь точно в воду канули…

— Как, говоришь, жили?.. — Иван словно бы обмяк вдруг весь, провел ладонью по колену, будто сметая с него что-то невидимое. — Раньше, в студенческие годы, все как-то проще было. На языке, на уме — прекрасные идеалы, все преобразующая деятельность… А вот поваришься в этой жизни, помытаришься как следует… — Иван махнул рукой, — иначе на многое начинаешь смотреть… Идеалы, Миша, идеалами, а жизнь жизнью. У нее — свои к нам требования. Намытарился я за эти неполные два года!.. Окончил институт. Куда?.. К ней вот — в Воронеж. Женился. Она — поднадзорная, никуда с ней из Воронежа не уедешь, а в Воронеже места мне подходящего не было. Поступил на железную дорогу помощником машиниста. А тут у Ани отец умер. Мария Павловна, моя теща, осталась почти без средств. Два младших сына у нее на руках — Илья да Сергей. Гимназисты. У моих родителей в Новочеркасске — тоже не блестяще. Пенсион у отца не такой уж и большой, а при нем — мать да три незамужние сестры. Старший брат Дмитрий живет там же, служит, но заработок имеет мизерный, едва концы с концами сводит. Сам — семейный. Брат Аркадий поступил учиться в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, молодой человек, погусарить охота, все просит у родителей денег… Так что мне — хоть разорвись! Всем помогать надо. А велик ли заработок у помощника машиниста?! Сам знаешь!.. Теща побилась-побилась да и решилась ехать в Новороссийск. У нее там небольшой собственный домик. Надумали и мы за ней податься, а как? Аня-то — поднадзорная. Начали ходатайствовать. Сколько нервов потратили! Кое-то как получили разрешение полиции на переезд в Новороссийск… В общем, хватили лиха. — Иван умолк, резко, навскидку, глянул на жену, словно бы спрашивая ее о чем-то этим взглядом, и заговорил снова: — Аня еще в результате всех переживаний, сильно стала сдавать… В общем, нервы, но и не только они… Нужно серьезное лечение. Твое письмо — будто глас божий! Мы за твое предложение сразу ухватились. Авось нам повезет здесь, в Москве… И медика тут хорошего можно сыскать для Ани… И заработок, может, наконец-то будет… — И над как-то искательно улыбнулся и, достав из кармана платок, смакнул им выступивший на лбу пот. — Вот такие дела, друг Горацио!..