Наталья Султан-Гирей - Рубикон

— Тем прискорбней, что те, чьи предки воздвигли Рим, стремятся его разрушить. Но есть простые люди! Они не допустят междоусобиц и кровопролитий. Кто бы ни были мои отец и дед, я гражданин Рима и сенатор! — Красс властно простер крепкую волосатую руку. — И не позволю клеветникам чернить мое доброе имя!

— Конечно, мой доблестный друг, конечно, — неожиданно поддакнул старый Брут, — патриции или плебеи, мы все равно дети Рима. Казнить, казнить клеветника...

Удивленный Кассий начал яростно возражать, хотел было! потребовать подробного расследования, но Децим Брут остановил его:

— Брось! Старикан умаслен!

— Что?! — Кассий недоуменно взглянул на приятеля.

— Умаслен! — повторил Децим. — Я видел своими глазами, как Харикл перед входом в Сенат сунул ему тугой кошелек!

— Не может быть! Римский патриций, сенатор! Из рук раба! — На лице Кассия отразилось такое страдание, что Децим расхохотался.

Между тем ликторы уже увели злополучного гонца. Цицерон слащаво улыбнулся в сторону Красса:

— Конечно, подкупленного преступника не следовало допускать в курию, но я рад, что клеветник сам себя разоблачил и все мы убедились в твоей безупречности, мой друг Марк Лициний!

Сенаторы стали расходиться. Но откуда-то донесся слабый вскрик — гонец покинул мир, не дойдя до тюрьмы. Начальник ликторов обтер клинок.

— Доложим: при попытке к бегству.

Кассий бросился назад в курию, протолкался к Цицерону:

— Почему допустили убийство? Теперь мы не узнаем... Я уверен, Красс был замешан!

— Замолчи! — гневно шепнул Марк Туллий Цицерон. — Не дразни быка среди стада!

Окруженный покорными должниками, не слушая их притворной лести, Марк Красс шел тяжелой, неспешной поступью. Он наклонил голову, широколобую, на короткой шее, и впрямь походил на круторогого могучего владыку стад.

В ту же ночь заговорщики были схвачены, ввергнуты в тюрьму и по тайному приказу консула Цицерона задушены прежде, чем хоть один из них успел произнести слово. Цицерону Сенат преподнес титул "Спасителя Отечества".

Расследование закончилось. Имя Юлия Цезаря нигде не было упомянуто. Об этом позаботился Красс: Цезарь был слишком много ему должен. Если он и не сможет никогда оплатить векселя, то еще пригодится своему кредитору. Возможно, со временем племянник Мария заменит Катилину. Люция Сергия за его неудачливость Красс готов был растерзать живьем.

Однако Катилине и другим главарям удалось скрыться. Рим снова охватила паника. Ждали возвращения мрачных дней Суллы. Сенаторы закапывали в фамильные склепы золотую посуду. Купцы распродавали ценные товары за гроши. Рабы, осмелев, в ответ на приказания господ ухмылялись.

В Этрурии вспыхнуло восстание. Гай Манлий водрузил на фьезоланских холмах серебряного орла. Это был один из овеянных славой орлов Мария, и многие ветераны примкнули к повстанцам.

Встал под знамена Манлия и Цетег. Он был оскорблен римским правосудием. Суд отверг иск бедняка-погорельца против Красса, купившего за бесценок дом во время пожара.

Цетега вытолкали в шею и пригрозили изгнать из Рима. Напрасно Люция и дети ждали в тот вечер своего кормильца. Цетег шагал по фьезоланской дороге. Там, над холмами Этрурии, реял орел Мария, знамя Славы и Справедливости.

Все обиженные ростовщиками и сенаторами, бездомные бедняки, преступники с галер, бежавшие гладиаторы и невольники стекались под знамена Люция Сергия Катилины. Многочисленные племена Италии, угнетаемые Римом, по расчету Катилины, должны были помочь добить ненавистную всем Республику нобилей.

Однако вожди мятежа просчитались. Местные крестьяне, скупые и безжалостные, держали руку Рима. Отставших повстанцев травили собаками, раненым отказывали в глотке воды.

Посланный на усмирение молодой полководец Люций Антоний в Тускуланских холмах догнал разрозненные отряды Катилины. Под Писторисом, небольшим этрусским городом, разыгрался бой. Мятежники отчаянно защищались. Ни один не был ранен в спину. Цетег упал с разрубленным плечом. Он видел, как Люций Сергий бросился на тесно сомкнутый строй врагов. Старый солдат хотел поспешить на помощь вождю, но, истекая кровью, потерял сознание.

Сенат и народ римский даровали Люцию Антонию триумф. Громадный, меднолицый, увенчанный лаврами, убранный золотом и пурпуром, въезжал в Рим на сверкающей колеснице победитель Катилины.

На лесистую вершину Соракта лег снег. С гор потянуло холодом. Резкий сырой ветер гулял по заброшенным виноградникам, срывал последние пожухлые листья. Голые, словно озябшие, корчились черные лозы. В сарайчике дуло во все щели. Люция подобрала лохмотья и крепче прижала малютку к груди.