Мирон Долот - Голодомор

Любой приезжий мог это видеть собственными глазами. Но тысячники и посланцы партии и правительства предпочитали этого не замечать. Они продолжали обыскивать наши дома и отбирать каждое найденное зёрнышко хлеба.

Примерно в это же время, в конце августа, разнёсся слух, что жителям села вскоре запретят делать покупки в сельском магазине.

Однажды днём нас созвали на собрание Сотни и объявили о новом законе правительства, направленном на борьбу со спекуляцией товарами широкого потребления. Колхозники, не выполнившие своего плана по сдаче зерна и другой сельскохозяйственной продукции, лишаются права покупать что-либо в государственных магазинах. Чтобы что-то купить, колхозник должен предоставить справку сельсовета, подтверждающее, что предъявитель выполнил план. Поскольку в то время все магазины являлись государственными, и никто ещё не завершил выполнение плана, то ни один колхозник, не мог ничего купить. В итоге у нас не было самых простых вещей. Многие из нас, например, не могли позволить себе иметь такую роскошь, как керосиновая лампа, потому что нельзя стало купить керосин. Мы оказались вынуждены есть совсем немного, в основном картошку без соли. Мыться приходилось без мыла, поскольку нас лишили права его покупать. Я уже не говорю о сахаре: его мы не видели в нашем селе два года.

Позже оказалось, что этот закон в действительности оказался ещё страшнее, чем он поначалу нам представился. Сельские жители ездили в соседние посёлки, где на чёрном рынке они могли купить нужные им товары. Закон объявил покупателей чёрных рынков спекулянтами и установил в качестве меры наказания тюремное заключение или отправку в концентрационный лагерь сроком от пяти до десяти лет без права досрочного освобождения и амнистии. В результате колхозник, застигнутый при покупке иглы, катушки ниток, пары носков или полкило соли на чёрном рынке, осуждался по статье за спекуляцию и должен был отбывать срок до десяти лет на тяжёлых работах в одном из трудовых лагерей где-нибудь на севере.

Наконец наступила передышка. В сентябре 1932 года мы получили плату за свой труд: 200 граммов зерна за каждый отработанный день.

Спустя месяц нам выдали немного картофеля, свёклы и репчатого лука.

Это составило все наши запасы, на которые мы должны были рассчитывать прожить до следующего урожая. Ни один житель села не имел больше 200 трудодней. Дневные нормы были такими высокими, что редко кто мог выполнить их полностью, чтобы ему зачли рабочий день в двенадцать и более часов, поэтому, обычно начислялся неполный рабочий день, как три четверти или даже половина рабочего дня. В итоге за 200 трудодней семья из пяти человек заработала только около сорока килограммов зерна, пшеницы или ржи, или в пересчёте на каждого – восемь килограммов.

Важно отметить, что в то время, в сельской местности на Украине, население питалось преимущественно хлебом. У крестьян забирали мясо, сало, куриные яйца и молочные продукты. В сёлах не было ни булочных, ни бакалейных лавок, ни базаров. Чтобы дожить до следующего урожая, каждый должен был съедать хотя бы килограмм хлеба в день. Вместо этого мы получили зерно, из которого могли испечь 600 граммов хлеба на человека в месяц. Нам обещали выдать хлеба ещё в конце года, но это так и осталось пустым обещанием.

Похожая история случилась и с оплатой деньгами. В конце декабря члены колхоза получили 25 копеек за каждый трудодень. Семьи, имевшие

200 трудодней, заработали 50 рублей за весь 1932 год. За эти деньги можно было купить на чёрном рынке три буханки хлеба.

В нормальные времена мы жили с нашего огорода, имея картофель, капусту, свёклу, морковь и другие овощи; делая заготовки и правильно храня урожай этих овощей, крестьяне всегда имели достаточный запас еды, чтобы без трудностей пережить зиму. Кроме того, у всех имелось вдоволь хлеба. Даже зимой 1931-1932 года при большой нехватке муки мы всё-таки смогли выжить, потому что имели небольшие запасы овощей.

Но 1932 год не был "нормальным" годом. Весной начался сильный голод, и люди даже ели семена, предназначенные для посадки, поэтому сажать огород было нечем. Большинство садов и огородов зарастало сорной травой. Мизерная доля продуктов, полученная за работу в колхозе, вскоре оказалась съеденной. Подкрадывался голод.

Голод или не голод, но хлебозаготовительная комиссия продолжала работать. Где-то в ноябре 1932 года нам сказали, что доставка зерна государству начала отставать от графика. Государство распорядилось приостановить все выплаты зарплат и вернуть зерно, выданное колхозникам ранее, а семена и кормы полностью изъять.