Мирон Долот - Голодомор

Москва требовала доставить такое же количество зерна, как и в предыдущем году, было не выполнимым, и для нас это обещало обернуться катастрофой.

Когда товарищ Тысячник со своей когортой приступил к компании по сбору и доставке государству зерна урожая 1932 года, для нас настали ещё более тяжёлые времена. Наиболее сильно страдали те, кто не имел сил посадить свой огород и принимать участие в общественных работах.

Как я уже говорил, неработавшие колхозники были лишены права получать полкило хлеба или килограмм муки ежедневно. В дополнении, выходившие на работу колхозники обеспечивались два раза в день горячим питанием, обычно состоящим из супа, для густоты заправленным мукой. Достаточно тяжело было поддерживать силы работающему человеку, но всё же это позволяло ему существовать. Большой проблемой оставалось накормить и поддержать своих домочадцев, которым ничего не полагалось. Дети, старики и больные довольствовались тем, что работавшие оставляли им от своего скромного пайка.

Борясь с голодом, жители села испробовали все средства, чтобы спасти себя и свои семьи. Кто-то охотился на птиц: ворон, сорок, ласточек, воробьёв и даже соловьёв. Можно было увидеть измождённых людей, ищущих в прибрежных кустах птичьи гнёзда или ловящих в воде мелких рачков. Даже раковые панцири, хотя совсем несъедобные, шли в пищу: из них варили бульон. Доведённые до голода люди собирали коренья, а если повезёт – грибы и ягоды. Некоторые пытались поймать мелких лесных животных.

Голод заставлял людей есть всё, что угодно: даже испорченные и прогнившие продукты – картошку, свёклу и другие корнеплоды, которые в обычных условиях отказываются есть даже свиньи. Они даже питались сорняками, листьями и корой деревьев, насекомыми, лягушками и улитками. Никто не гнушался мясом умерших от болезней лошадей и коров. Часто такое мясо оказывалось уже прогнившим, и люди, наевшись его, умирали от отравления.

Нас не покидала уверенность, что мы стали заложниками какой-то убийственной игры. Каждая наша попытка избежать смерти сталкивалась с официальным противодействием, а нашему стремлению увернуться противостояли очередные контрмеры. Отвечая возмездием против нас, власти часто прибегали к неслыханным по своей жестокости и садизму действиям.

Я до сих пор ясно помню компанию по сдаче государству кожи собак и кошек. Весна была в полном разгаре, ночами в садах звучали трели соловьёв. Но в тот злопамятный год это не приносило обычной радости, поскольку люди были доведены до крайней степени истощения. К этому времени всё, что можно было употребить в пищу, оказалось съеденным.

Остались лишь кошки да собаки. Однажды мы услышали недалеко от дома ружейный выстрел. Это звук сопровождался громким собачьим лаем, завыванием и скулением. Какие-то люди стреляли снова и смеялись. На фоне умирающего и притихшего села всё это звучало очень странно.

Вдруг выстрел прогромыхал на нашем дворе, где-то за амбаром, вслед за ним жалобно заскулила собака. Мы сразу же узнали завывание нашей собаки Латки. Я выскочил из дома, и как только забежал за амбар, увидел мёртвую Латку, лежавшую на земле в луже крови. Три вооружённых ружьями человека стояли рядом, смотря на неё вниз, весело смеясь. Я не смог сдержаться и расплакался, кинувшись к своей убитой собаке. Но моё горе нисколько не тронуло убийц. Один из них оттолкнул меня в сторону, схватил нашу Латку за хвост и поволок её к дороге, где в запряжённой телеге уже были свалены тела других подстреленных кошек и собак. Затем втроём они взобрались на телегу и тронулись в путь. Чуть позже мы услышали отдалённые выстрелы и мучительные крики убиваемых животных.

Вскоре мы узнали причины этого неслыханного живодёрства. Наше село получило разнаряд по сдаче собачьей и кошачьей кожи. Выполнение задания поручалось сельским охотникам, хотя на селе после конфискации не осталось ни одного ружья. Встал вопрос, как справиться с заданием. Неожиданно нашлось решение: Тысячники! Они великодушно приступили к охоте на кошек и собак вместо нас, хотя их об этом никто и не просил. Таким образом, наше село стало местом охоты Тысячников. Прибыли все девять человек со своими ружьями, в дополнении к револьверам, которые они всегда носили с собой.

Тысячники открыли охотничий сезон, не спрашивая нашего разрешения и даже не поставив нас в известность. Начав с восточной окраины села, они продвигались на запад, убивая на своём пути каждого пса и кошку, которые попадались им на глаза.