Мирон Долот - Голодомор

В назначенное время в дверях появился незнакомец в сопровождении членов сельского совета. Разговоры и прочий шум в зале стихли. Один из членов сельсовета занял место на трибуне и, вынув из нагрудного кармана лист бумаги, призвал собравшихся к тишине.

– Перед тем, как мы приступим к повестке дня, – медленно зачитал он по бумажке. – Я хочу представить вам посланника нашей партии товарища Римаренко.

В зале зашевелились. Многие мужчины засмеялись, а некоторые женщины начали хихикать. Но всё это продолжалось недолго, и вскоре наступила тишина.

Посланник партии был ошарашен таким приёмом и явно раздражён.

Словно ища поддержки, он осмотрелся вокруг. Затем, подняв руку, он спросил низким голосом: "Значит, вот как вы встречаете представителя партии?". Он замолчал ненадолго, уставившись на свои сапоги, словно соображая, что делать дальше. И, подавшись вперёд, он предупредил нас бесстрастным голосом:

– В качестве представителя партии я не позволю издеваться над коммунистической партией.

Он остановился, вглядываясь в лица собравшихся.

– Смех и хихиканье, – продолжил он. – Являются одним из методов врагов народа для подрыва созидательных митингов советских патриотов…

Это были знакомые нам слова, но в тот вечер мы ожидали другого. Мы собрались с твёрдым намерением отстаивать свои права, созерцать поражение партийцев и услышать провозглашение новой политики – всё, что угодно, но не возвращения к теме коллективизации! Вместо этого, совершенно незнакомая личность стала запугивать нас с первых минут своего появления. Этого было более чем достаточно для нас!

Непроизвольно всех словно прорвало: каждый что-то говорил или кричал во весь голос, позади себя я слышал топанье ног.

Но представитель растерялся только на какой-то момент. Он стоял за столом и нервно вертел карандашом. Затем его командный голос прогремел в общем потоке шума.

– Хватит! – проревел он.

Его нервозность исчезла, и уверенным голосом он продолжил:

– Я действую здесь по прямому указанию районной партийной организации. Всякий, кто оскорбляет меня, оскорбляет партию, поскольку я являюсь её представителем! Н нравится вам это или нет!

Мы поняли значение этих слов. Гнетущая тишина повисла над собравшимися. Для нас это был устрашающий момент. Все надежды на перемены рухнули.

Чтобы покончить со щекотливой ситуацией, член сельсовета поспешил приступить к повестке собрания. Как обычно, он призвал избрать председателя и секретаря для ведения собрания. Однако никто не стремился взять на себя эту честь. Все хранили молчание, словно сговорившись. Складывалась непредвиденная и наряжённая ситуация.

Представитель встал напротив собравшихся, продолжая поигрывать карандашом. Время от времени он бросал сердитые взгляды на члена сельсовета, будто упрекая его в неспособности контролировать людей.

Подняв руки кверху и уставившись на нас пронзительным взглядом, он произнёс низким голосом: "Люди, выступавшие против меня, рано или поздно жалеют об этом". Помолчав, оценивая, какое впечатление на аудиторию произвели его слова, он затем продолжил: "Это относится и к вам, на случай, если вы пожелаете игнорировать факт, что я являюсь представителем Коммунистической партии". После этого низким голосом он добавил, делая ударение на каждое слово: "Любой, я повторяю, любой, несогласный с партией, заслуживает расстрела!".

Его слова моментально достигли желаемого эффекта. Тишина повисла необыкновенная. Никто не смеялся и не говорил. Каждый сохранял безмолвие, не осмеливаясь протестовать.

– Эти ваши люди, – обратился он к своим соратникам громко, чтобы и мы могли слышать. – Эти ваши люди не способны или просто не хотят использовать преимущества демократии, которую предоставила им Коммунистическая партия.

Он остановился, ожидая высказываний на его замечание, но их не последовало. Все смиренно сидели, как дети перед властным отцом, сосредоточив на нём всё своё внимание. Товарищ представитель откашлялся. "Товарищ, переходите к повестке дня", – приказал он своему компаньону, которому теперь вменялось в обязанность вести собрание без выборов председателя и секретаря. После некоторого замешательства он объявил, что слово предоставляется товарищу представителю. Последний уже направлялся к трибуне.

Как я уже отметил, товарищ представитель был новым лицом в нашем селе. Мы не знали, что он за человек и чем раньше занимался. Но с уверенностью мы могли сказать, что он не принадлежал к нашей среде и не являлся тружеником: это был городской человек, как и все предшествовавшие ему пришельцы. По-моему мнению, он выглядел аккуратным, хорошо упитанным и со вкусом одетым человеком.