Николай Матвеев - Принцесса науки [Софья Ковалевская]

Но больше, чем венков, было телеграмм. Пришла телеграмма и от Петербургской академии наук, и от учительниц из Харькова, и телеграммы из Тифлиса, Москвы и из многих других городов России.

Огромная траурная процессия протянулась через весь город. Весь Стокгольм провожал русскую ученую, нашедшую приют в Швеции и прославившую ее. Из рук в руки переходили обведенные траурной рамкой листы бумаги со стихотворением «На смерть С. В. Ковалевской», которое сочинил брат Миттаг-Леффлера — Франц Леффлер.

Заканчивалось стихотворение такими строками:

От имени университета, от имени математиков всего мира, от имени друзей и учеников Миттаг-Леффлер в прощальной речи поблагодарил Ковалевскую «за глубину и ясность, с которой она направила умственную жизнь юношества… за сокровища дружбы, которыми она оделяла всех близких ее сердцу».

Затем выступил Максим Максимович Ковалевский. Не скрывая слез, передал он прощальный привет от скорбящих соотечественников.

— Софья Васильевна! — раздавался его голос в напряженной тишине над Новым кладбищем. — Благодаря вашим знаниям, вашему таланту и вашему характеру вы всегда были и будете славой нашей родины. Недаром оплакивает вас вся ученая и литературная Россия. Со всех концов обширной империи, из Гельсингфорса и Тифлиса, из Харькова и Саратова, присылают венки на вашу могилу.

Вам не суждено было работать в родной стране, и Швеция приняла вас. Честь этой стране, другу науки! Особенно честь молодому Стокгольмскому университету! Но, работая по необходимости вдали от родины, вы сохранили свою национальность, вы остались верной и преданной союзницей юной России, России мирной, справедливой и свободной, той России, которой принадлежит будущее. От имени ее прощаюсь с вами в последний раз!

Могила Ковалевской была как холм из цветов. Их привозили повозками и ссыпали одну на другую. Траурная церемония давно закончилась, но люди не расходились. В скорбном молчании они стояли у могилы «удивительной женщины, принесшей большую честь своему полу, чем кто-либо другой…».

Через пять лет на холме Линдтаген, где похоронена Софья Васильевна Ковалевская, был воздвигнут памятник, средства на который собрали русские женщины.

Памятник этот стоит на скате холма. Его основа — поднявшаяся волна, сделанная из обломков слоистого гранита. На гребне волны — черный мраморный крест. У его подножия на доске из черного мрамора надпись вязью: «Профессору математики С. В. Ковалевской, род. 3.1.1850 — 29.1.1891. Ее русские друзья и почитатели». С холма открывается пейзаж, напоминающий русский: две пересекающиеся дороги, вдали перелесок с липами и трогательными молодыми березками, еще дальше горизонт пересекает темная линия бора.

У подножия памятника стоят два огромных венка из искусственных цветов, множество венков и живых цветов. Их всегда так много, что не видно земли. Могила Ковалевской всегда украшена цветами.

В то время, как передовая интеллигенция почтила память замечательной соотечественницы траурными собраниями и газетными выступлениями, в то время, как выдающиеся ученые дали высокую оценку ее научной деятельности, ее таланту, ее блестящим открытиям, высокопоставленные лица хранили молчание. Будто и не было никогда знаменитой женщины-математика. А через год, когда Анна Шарлотта Леффлер выпустила книгу воспоминаний о Ковалевской и встал вопрос об издании ее на русском языке, министр внутренних дел Дурново пренебрежительно заметил: «Слишком много занимались женщиной, которая в конечном счете была нигилисткой».

Книга Анны Шарлотты Леффлер была первой в серии воспоминаний о Ковалевской. И хотя о Ковалевской писали многие по-разному, все отдавали должное многогранности ее натуры, широте взглядов, чуткому сердцу, а главное, ее значению в жизни общества не только как математика, но и как первой женщины-ученого, опровергшей предрассудки, показавшей дорогу женщинам к свободе и знаниям.