Андраш Шимонфи - Перелет

После разгрома Венгерской советской республики «раздел» способствовал утверждению Хорти в качестве правителя страны. «Сегедская теория» предполагала раздуть костер реваншистских настроений, направленных на пересмотр Трианонского мирного договора. Хорти удалось превратить эти настроения в «величайшую идею, формирующую историю венгерской нации». И «идея» эта действительно оказывала огромное влияние на страну. Но очень быстро она трансформировалась в самый настоящий шовинизм, попытки представить венгерскую нацию высшей расой и раздуть ненависть к окружающим нас народам.

Разумеется, целенаправленной пропагандой и воспитанием подрастающего поколения подобное возмущение Трианоном можно было поддерживать на нужном уровне. Точнее говоря, сделать образом мышления нации. Что касается лично меня, могу сказать: никогда, ни в подростковом, ни в юношеском возрасте, эта «идея» не оказала на меня существенного влияния; не волновали меня и не учитывающие исторические реальности лозунги-вопли: «Нет! Нет! Никогда! Урезанная Венгрия не может быть страной, вся Венгрия — это рай земной!» Это было стремлением во что бы то ни стало восстановить «исторические границы Венгрии». Могу сказать, что в те годы я считал так: справедливый, учитывающий интересы соседних стран и народов, проведенный по этнографическому принципу пересмотр Трианонского мира способствовал бы установлению равноправных и дружественных отношений с нашими соседями. Эти мои представления, разумеется, не имели даже самого отдаленного сходства с тем, что было сделано Гитлером, который по второму Венскому арбитражу бросил нам подачку — «кусок» Трансильвании.

— В октябре 1941 года, когда тебе исполнилось тридцать лет, со станции Знаменка-Западная ты написал письмо. Я тогда только появился на свет. Об этом письме мне часто рассказывала мать, однако я так и не видел его. Даже когда мне самому стукнуло тридцать.

— Я знаю, о чем ты говоришь. В том письме мне хотелось сформулировать свои мысли, поделиться ими с тобой. Я хотел написать о своей жизни, о задачах, поставленных перед собой целях, об упорной работе. Хотелось объяснить тебе: успех в жизни достигается ценой воздержания. Тогда я думал, что передам тебе письмо в канун твоего тридцатилетия. Но, может быть, хорошо, что письмо это затерялось. Вероятно, в то время я был слишком самонадеянным. Сегодня над моими тогдашними взглядами и представлениями можно только посмеяться.

— Однако письмо это нашлось. Точнее говоря, одна страничка. А нашел я его среди записей, которые ты дал мне почитать.

— Неужели оно у тебя?

— Вот что я прочитал.

ПИСЬМО ОТЦА (1941 год): «Помни, сынок, что в газетах и учебниках истории много лжи. Нет никаких теорий короля Иштвана! [11] Иштван I (997-1038) — князь из рода Ариадов; в 1000 году принял титул короля и положил начало первой королевской династии в Венгрии. Есть конгломерат выдумок и «идей», которые пришлось сфабриковать для того, чтобы хоть в какой-то мере объяснить неблагоприятный для нас ход исторического процесса и оправдать наши территориальные притязания на весь район Карпат. Земли, которые посылал нам господь, неизменно оказывались слишком велики для того, чтобы мы могли их удержать только своими силами. Для этого и потребовалось обоснование — «идеология» святого короля Иштвана. Мы хотели юридически обосновать право на земли, которые нам удалось добыть мечом, но многие часто забывают, что никогда венгерская женщина не рожала стопроцентного, чистого венгра. Лживы утверждения, что до турецкого нашествия Трансильвания и Верхняя Северная Венгрия были заселены одними венграми и лишь потом там появились славяне. Сынок, ты понимаешь, что означала бы эта ложь, будь она правдой? Что венгры — вымирающая, агонизирующая нация. Нет, сынок, словаки в Верхней Северной Венгрии — это потомки Сватоплука, о валахах же, живших на территории Трансильвании, упоминал еще Аноним [12] Некий монах-хронист короля Белы III, живший на рубеже XII–XIII веков, автор одного из значительных исторических произведений своего времени — «Геста Хунгарорум» («Дела венгров»). …»

ОТЕЦ ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗ: — Да, такие мысли владели мной в Знаменке, в небольшом крестьянском доме. Как сейчас помню, был тихий вечер, закончилась отправка эшелонов на родину. В то время моя работа заключалась в подготовке эшелонов с ньиредьхазскими гусарами для отправки их в Венгрию.

Давай в хронологическом порядке попробуем вспомнить события тех лет. Десятого июля 1941 года мы, ничего не понимая, стояли на Татарском перевале, изумленно слушая драматическую речь Ференца Сомбатхейи. [13] Генерал-полковник, в годы второй мировой войны — начальник генерального штаба венгерской армии.