Нодар Думбадзе: Я вижу солнце

– А что нам там достанется?

– Да какое мне дело? Что достанется, то и жрите!

– Э-э-э, почему так грубо, дядя Венедикт? – обиделся Нодар.

– Грубо? Ты посмотри на этого головастика!

– Не оскорбляй человека, дядя Венедикт! Хватит ему своего горя! – пожалел товарища Отия.

– А ты при чем?

– Как это при чем? Друг он мне или кто?

– Оно и видно! Все вы одним миром мазаны!.. Ну-ка соберите ваши манатки и убирайтесь отсюда!

– Товарищ Венедикт! – начал официальным тоном Яго Антидзе.

– Какой я тебе товарищ, сопляк! – взорвался Венедикт.

– Да что ты в самом деле, река эта твоя, что ли? – спросил Нодар.

– А чья же? Тебя не было и в помине, когда я здесь ставил коши.

– Ну, а теперь позволь нам! – попросил Нодар.

– Говорю вам: перенесите кош ниже или убирайтесь на тот берег!

– Послушай, дядя Венедикт, река не твоя и не наша, река принадлежит Советской власти и рыба в реке – тоже! – объяснил я.

– Ты кого учишь, болван, что мое, а что государственное?!

– В Конституции сказано, что все мы в равной мере пользуемся правом на отдых и на охоту! – уточнил Нодар.

– Не учи меня, что сказано в Конституции! Я на своем веку знал много конституций! – огрызнулся Венедикт.

– При чем тут я? Так сказано в Конституции!

– Что, что там сказано? Чтобы Нодар Головастик и Сосойя-бездельник отнимали кусок хлеба у Венедикта Кутубидзе?

– Нет, не совсем так… Чтобы ели все, вот что сказано!

– Так, да? – сощурил глаза Венедикт.

– Так! – кивнул головой Нодар.

– Значит, так? – обратился Венедикт ко мне.

– Точно! – подтвердил я.

– А разве о том там не сказано, что подобные вам сорванцы обязаны иметь честь и совесть и уважать старших?

– Видно, не читал ты Конституцию… Там нет такого указания.

– Нет?

– Нет.

– Значит, нет?

– Нет, дядя Венедикт, чего нет – того нет! – Значит, об этом не сказано, а о том, что вы должны жрать, а я глядеть вам в рот, об этом сказано? – Рыбы хватит на всех, дядя Венедикт! – Нет, ты ответь мне! – Не сказано, да? – не отставал Венедикт.

– Нет! – заупрямился я.

– И это называется Конституцией?! – Не дождавшись ответа, Венедикт выхватил из-за пояса топор и направился к нашему кошу.

– Что? Что он сказал о Конституции? – спросил вдруг Отия Каландадзе.

– А что? – обернулся Венедикт.

– Сосойя, как он сказал? «Что это за Конституция»? Не так ли? А ты чего уши развесил? – напустился Отия на Яго. – А еще член комсомольского бюро!

– Что я такого сказал? – побледнел Венедикт.

– Он еще спрашивает! «Я знал много конституций! Что это за Конституция!» Значит, наша Конституция тебе не нравится? – Голос Отии зазвучал угрожающе.

– Ты… Ты не болтай лишнего! Не говорил я этого! – струсил Венедикт.

– Как это не говорил? – повысил голос Отия. – Ого! Пришел сюда, разорался: река, мол, моя, я с вами, мол, разделаюсь, то да се!.. Да ты, оказывается, самый настоящий частный собственник и вредный пережиток капитализма к тому же!

– Ты это про меня? Да… как ты смеешь? – прошептал обескураженный вконец Венедикт.

– А что, не грозился разве? – подлил в огонь масла Яго. – Вместо того чтобы поддержать молодежь в трудное военное время, ты оскорбляешь нас, и не только нас, но и нашу Конституцию. Еще и запрещаешь ловить рыбу! Да если хочешь знать, немецкие фашисты ничего худшего и не делают!

– Вы что, с ума посходили, ребята? – застонал Венедикт.

– Не знаю, как вы, а я этого дела так не оставлю! – Нодар стал одеваться.

– Ты куда? – воскликнул Венедикт.

– Я знаю, куда…

– Что ты знаешь?

– Да, дядя Венедикт, мы все любим тебя, но… простить оскорбление Конституции и проявления пережитков капитализма, извини, не можем. Вот так! – категорически заявил Отия и тоже потянулся к одежде.

– Да постойте, сукины дети! Не сводите меня с ума! Ничего я такого не говорил!

– Это выяснится там! – произнес Нодар многозначительно.

– Где там?

– Увидишь…

– Вы что, сволочи, задумали? Бога у вас в душе нет! Клевещете на меня! – обезумел Венедикт.

– Здесь нас четыре свидетеля. Устроят тебе очную ставку, что ты тогда запоешь? – сказал Яго.

– И совесть вам позволит сделать это?

– Позволит, да еще как! – ухмыльнулся Нодар.

– Из-за паршивой рыбы губите человека? – прослезился Венедикт. – И кто? Выросшие на моих глазах мальчишки! Нате! Подавитесь и рыбой, и кошем, и Супсой! Жрите, авось лопнут ваши утробы!..

– А ты отстанешь от нас?

– Я-то отстану, но бог вас накажет!

– С богом договоримся мы сами, а ты оставь нас в покое!