Исабель Альенде: Дом духов

Есть в романе «Сто лет одиночества» и в романе «Дом Духов» и другое совпадение: братья-близнецы. В обоих романах братья-близнецы играют весьма существенную роль, правда, тему двойничества Исабель Альенде решает совсем иначе, чем Гарсиа Маркес.

А вот совпадение, подчеркивающее родство романа «Дом Духов» и романа «Осень патриарха». Повествование Гарсиа Маркеса о диктаторе буквально «пронизано» поэзией Рубена Дарио. Никарагуанский поэт является антиподом «патриарха». Антиподом диктатора Исабель Альенде в своем романе тоже делает поэта, хотя и иного — Пабло Неруду.

В 1947 году 19-летний Габриэль Гарсиа Маркес задумал написать роман под названием «Дом» — историю нескольких поколений одной семьи. В 1950 году в колумбийской газете «Эль-Эралльдо» он даже опубликовал три отрывка из будущего романа: «Дочь полковника», «Сын полковника» и «Дом Буэндиа». Работа над романом продолжалась добрых два десятилетия. В конце концов роман «Дом» превратился в «Сто лет одиночества». История одной семьи переросла в аллегорическую историю Колумбии. В историю Латинской Америки. Всего человечества… Роман сознательно сделан так, чтобы каждый был волен истолковать его по-своему.

А Исабель Альенде, написав «Дом Духов», словно бы воплотила в жизнь давний замысел своего великого предшественника, хотя выбрала свое собственное художественное решение.

«Сто лет одиночества» и «Осень патриарха» — это романы-аллегории. Создавая образ патриарха, Гарсиа Маркес «придумывал все так, чтобы не получился ни один из реально существовавших диктаторов и в то же время походил бы на всех». [68] Габриэль Гарсиа Маркес: «…многое я рассказал вам впервые…» // Латинская Америка. 1980. № 1. С. 107. Писателя интересовала сама «проблема власти» (эту проблему он исследовал и в «Ста годах…», но там полковник Аурелиано Буэндиа не становится победителем). В Латинской Америке написано уже великое множество произведений о диктаторах — назовем только несколько романов, известных русскому читателю: «Сеньор Президент» Астуриаса, «Книга Мануэля» Кортасара, «Превратности метода» Карпентьера, но по степени художественного обобщения, по философскому осмыслению темы диктаторства роман Гарсиа Маркеса в ряду этих произведений — уникален.

Создав свой роман о тиране, Гарсиа Маркес говорил в одном интервью: «Диктатор — тема искусительная для всякого латиноамериканского писателя. Об этом столько написано, что боюсь, — писатели, которые придут после нас, не решатся тронуть эту тему, будут обходить ее». [69] Приглашение к диалогу. Латинская Америка: размышления о культуре континента. М., 1986. С. 123. Но колумбийский классик, к сожалению, ошибся.

Государственный переворот в Чили заставил латиноамериканских — и прежде всего, чилийских — писателей вновь вернуться к теме диктаторства.

Литература чилийского сопротивления чрезвычайно обширна. Сначала — как непосредственный отклик на события — появились стихи и рассказы, позже — пьесы, кинофильмы, романы. И даже сама Исабель Альенде, создав «Дом Духов», не исчерпала темы — она и впоследствии обращалась к ней.

Роман Гарсиа Маркеса «Осень патриарха» впервые был опубликован в 1975 году, вскоре после государственного переворота в Чили. Никогда не скрывавший своих политических симпатий, писатель дал обет: не публиковать художественных произведений, пока не падет режим Пиночета. Колумбийский писатель участвует в кампаниях солидарности с чилийским народом, пишет публицистические статьи, в которых обличает преступления военной хунты. В Чили книги Гарсиа Маркеса оказываются в числе «запрещенных», но его голос слышат во всем мире. «Художественное молчание» Гарсиа Маркеса продолжалось шесть лет; только в 1981 году он выпускает новый роман — «Хроника одного убийства, о котором знали заранее». В этом небольшом романе рассказывается история случившегося в действительности убийства, но, повествуя о реальном случае, Гарсиа Маркес и здесь поднимается до высоты обобщения.

В своем романе «Дом Духов» Исабель Альенде не делает художественных обобщений. Она ставит перед собой иную задачу: до малейших деталей точно воссоздать увиденное и пережитое ею в трагические дни переворота. Стать летописцем конкретных событий. При этом она не старается быть беспристрастным летописцем — гнев, страх, боль, растерянность буквально пронзают последние главы романа.

Гватемальский писатель Мигель Анхель Астуриас свою нобелевскую речь (1967) назвал «Латиноамериканский роман — свидетельство эпохи».