Арсений Семенов: Землепроходцы

version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_history adv_geo Арсений Васильевич Семенов https://coollib.net/a/76464 195330 Землепроходцы

Роман «Землепроходцы» рассказывает об освоении Камчат­ки и побережья Охотского моря русскими служилыми людьми в начале XVIII века. В романе рядом с вымышленными героя­ми действуют реально существовавшие личности, в их числе Владимир Атласов. Увлекательный сюжет, богатый этнографи­ческий материал, красочность языка делают книгу интересной для широкого круга читателей.

ru angry_bob angry_bob@mail.ru FB Editor v2.0 20 August 2013 0B4C4933-9DD1-4FA6-A652-F02A5A7C3119 1.0 Арсений Семёнов. Землепроходцы. Молодая гвардия Москва 1976 644645 Редактор В Жигунов Художественный редактор Б. Федотов Технический редактор Р Грачева Корректоры А. Стрепихеева, 3 Харитонова Сдано в набор 18/ХII 1975 г. Подписано к печати 26/IV 1976 г. А05078 Формат 84Х108/32. Бумага № 1. Печ. л. 8 (усл. 13,44). Уч.-изд. л. 13,9. Тираж 100 000 экз. Цена 61 коп. Т. П. 1976 г., № 257. Заказ 2219. Типография ордена Трудового Красного Знамени издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес издательства и типографии: 103030, Москва, К-30, Сущевская, 21. Метченко Геннадий Иванович

«Где же царь?» — удивляется Владимир Атласов. Комната, куда судья Сибирского приказа, думный дьяк Андрей Виниус, привел его, ничуть не похожа на цар­ские покои — узкая, с голыми бревенчатыми стенами и низким потолком. В стенах множество выщерблин и дырок — похоже, по бревнам садили из пистоля.

По комнате вышагивает долговязый детина в за­мызганном нанковом халате, стоптанных башмаках и кое-как заштопанных чулках. Кучерявые длинные во­лосы его спутаны. Должно, с похмелья. Ужель царский слуга? Как такого допустили прислуживать самому царю?

В комнате стоит узкая койка с засаленными одея­лом и подушкой. Если детина и впрямь обретается здесь, то спит он, надо думать, не снимая башмаков, — ишь как постель извожена!

Кроме кровати, Атласов замечает заваленный бума­гами стол с приставленным к нему тяжелым дубовым креслом, а в углу, у входа — что за наваждение! — столярный верстак, усыпанный мелкой щепой, опилками, стружкой. Ужель так подшутил над ним Виниус — вместо царских покоев привел в столярную мастер­скую?

Атласов пытается заглянуть через плечо детины, отыскивая другую дверь, из которой может появиться государь. «Главное, не сомлеть, как предстану пред его очи!» — приказывает он себе.

Через плечо шагающего по комнате человека загля­нуть ему никак не удается, тот под три аршина выма­хал. И чего он мотается туда-сюда, на людей не глядю­чи. Должно, с похмелья башка трещит, а сообразить не может, бедняга, у кого бы медную денежку перехва­тить на штоф сивухи.

Вдруг детина резко останавливается, поворачивает­ся к вошедшим и смотрит прямо на Атласова отсутству­ющим и таким страшным взглядом темных глаз, что тот, внутренне содрогнувшись от своей догадки и сразу покрывшись испариной, решает, словно под лед прова­ливается: царь! Ноги у него начинают подламываться, он рад скорее бухнуться на колени, ткнуться лбом в пол, лишь бы не видеть этих нестерпимых, тяжких глаз царя, в которых он успел прочесть такую сосредоточен­ную волю, какая способна смять, сокрушить все мыс­лимые и немыслимые преграды.

В следующее мгновение круглые щеки, прямые острые усы, выпуклые глаза — все на лице Петра ожи­вает, губы раздвигаются в улыбке, обнажая крепкие, по-волчьи чистые зубы.

— А, казак! — говорит он дружелюбным негустым баритоном, не давая Атласову упасть на колени. — Знаю. Слышал. Хвалю!.. Мне теперь много надо денег. Мои молодцы под Нарвой задали такого стрекача, что всю артиллерию оставили шведам. Колокола велю сни­мать с церквей, чтоб лить пушки... За Камчатку, за со­болей — спаси тебя бог!.. Езжай, казак, обратно. Шли мне соболей больше — за то тебе вечная моя царская милость. Хвалю!

Грозно выкрикнув это «Хвалю!», государь с такой силой бьет Атласова кулаком в плечо, что тот с грохо­том вышибает спиной двери, кубарем вылетает из дворца и несется выше церковных колоколен, с кото­рых сняты уже колокола и на которых сидят и плачут безработные звонари, свесив ноги в лаптях. Потом он взвивается выше лесов, обступающих Москву, выше облаков и летит все дальше и дальше, в сторону Сиби­ри, слыша, как ветер свистит в волосах. Вот он проле­тел уже над Уралом, над Обью и Енисеем, скоро под ним заструится великая река Лена и откроются глазу стены и башни Якутска — за тысячи верст унесся он от Москвы, и тем не менее все продолжает видеть, как на пороге своей комнаты, уставив руки в бока и дру­жески ему подмигивая, хохочет царь, а рядом с ним вежливо подхихикивает старый Виниус со шпагой на боку, в расшитом серебряным позументом камзоле.

Читать дальше