Олег Михайлов - Александр III - Забытый император

Поначалу слова Александра III все поняли буквально – он-де отдает наибольшее уважение из всех царствующих особ князю Черногорскому. С одной стороны, это весьма подняло авторитет Николая, а с другой – вызвало недоумение коронованных особ Европы. Однако цену князю Николаю государь знал превосходно: и то, что вся Черногория по размерам и количеству населения меньше какого-нибудь малочисленного уезда одной из наших губерний, и то, что тот приезжает в Россию лишь затем, чтобы выклянчить денег якобы на некий военный проект (а они всегда пропадают в его бездонном кармане), и то, наконец, что князь в своей политике держится принципа «и нашим и вашим», сохраняя эквилибр между Петербургом и Веной. Но русскому императору важно было еще раз напомнить, что его держава ни от кого в мире не зависит и никому не верит.

После этой речи тучи сразу же стали сгущаться на западных границах России. Началось стягивание австрийских и германских войск. В Вене Франц-Иосиф выступил с дерзкой речью о положении на Балканах. Наследник Николай Александрович, отправившийся в Штутгарт, на празднество в честь дня рождения вюртембергского короля, встретил очень холодный прием и очень быстро вернулся в Петербург. Новый министр финансов Вышнеградский сказал, что дал бы десять миллионов, лишь бы черногорский тост не был произнесен. Царедворцы, страшась войны, роптали:

– Воевать нам не по силам. Генералов у нас вовсе нет! Государь бывает всегда такой сдержанный. Как он хватил такую глупость!..

На большом обеде в Зимнем дворце, сидя за столом напротив царя, австрийский посол начал снова обсуждать докучливый Балканский вопрос. Александр III делал вид, что не замечает его раздраженного тона. Посол принялся кипятиться и напомнил о мобилизации Австрией трех корпусов. Не меняя своего полунасмешливого выражения лица, император взял вилку, завязал ее в петлю и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата со словами:

– Вот что я сделаю с вашими тремя мобилизованными корпусами…

Он совершенно не страшился австрийцев, понимая (как и покойный Скобелев), что главную опасность для России представляет объединенная Германия.

Впрочем, Александр III прекрасно знал и то, как боится его молодой император Вильгельм II.

Как-то, еще в царствование его престарелого деда Вильгельма I, русский государь проводил очередные маневры на западных границах. Узнав об этом, германский император решил послать на маневры наследника-внука. Чтобы избавиться от его присутствия на маневрах, Александр III решил выехать в Брест, встретить молодого Вильгельма и, побеседовав с ним, отправить обратно в Германию.

В дороге государя, как всегда, раздражал дядя, великий князь Николай Николаевич, его манера кричать, «тыкать» и его несносное высокомерие. Когда дядя Низи приехал на станцию, то, сердясь на какие-то неполадки, первым делом крючком своей палки подцепил за шею инспектора императорских поездов барона Таубе и едва не свалил его с ног. Потом устроил на платформе такой шум, что августейшему племяннику пришлось его одернуть. Испытывая страх перед молодым императором, дядя тут же стушевался.

В станционном домике, где, кроме помещений для служащих, было всего две маленьких комнатки и не имелось даже буфета, Александр III провел несколько дней, каждое утро выезжая на маневры.

Прежде всего он сказал начальнику охраны генералу Черевину:

– Петр Александрович! Чтобы встретить германского принца, мне нужен прусский мундир. Узнайте у управляющего дорогой, в какой срок я могу получить его из Петербурга.

Состоявший управляющим молодой путеец Витте (тот самый, кто предложил создать Священную дружину для охраны особы государя) ответил Черевину:

– В сорок восемь часов. Но только в том случае, если фельдъегерь повезет экстренно мундир на паровозе, так чтобы один паровоз, пробежав определенное расстояние, заменялся другим.

Мундир прибыл как раз вовремя, на рассвете того дня, когда были окончены маневры. Когда император подъехал к станции Брест, то увидел, как с другой стороны, от Варшавы, движется поезд с молодым Вильгельмом. Александр III в прусском мундире и русской шинели (было морозно) вышел на платформу, где уже был выстроен почетный караул. Прежде чем принц Гогенцоллерн появился из вагона, государь снял шинель и отдал ее своему лейб-казаку, все время находившемуся возле него. Появился Вильгельм с нафабренными, торчащими вверх усами и приветствовал русского императора своим громким, резким голосом.