Олег Михайлов - Александр III - Забытый император

Первенствующий иерарх возложил на государя порфиру – парчовую мантию, усеянную двуглавыми орлами, взял с красной бархатной подушки блистающую бриллиантами, с двумя жемчужными нитями корону и передал ее в руки царя. Александр III собственноручно возложил корону на свою голову и принял из рук митрополита скипетр и державу. Он взошел на трон Алексея Михайловича, украшенный золотой парчой и бархатом, шитым шелком и золотом, как раз против Владимирской иконы Божией Матери.

Императрица Мария Федоровна опустилась перед порфироносным супругом на колени, и царь, сняв с себя бриллиантовый клобук, прикоснулся им к ее лбу, а потом возложил на нее малую корону. Этим обрядом символизировалась разница между правами императора, дарованными ему свыше, и прерогативами царицы, полученными ею от государя. Великий князь Сергей Александрович исполнял при этом роль дядьки-суфлера при государыне, всякий раз приходя к ней на помощь, в то время как Владимир помогал во время обряда императору.

Протодиакон зычным рыком провозгласил полный царский и императорский титул:

– Божиею поспешествующею милостию Александр Третий, император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсониса Таврического, царь Грузинский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский, князь Эстляндский, Лифляндский, Куряяндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Карельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северные страны повелитель, и государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския, Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Гольстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая…

Александр III, положив скипетр и державу на возвышение трона, сошел с него и, опустившись на колени, со слезами в голосе произнес:

– Господи Боже Отцев и Царю Царствующих, сотворивый вся словом Твоим и премудростью Твоею устроивый человека, да управляет мир в преподобии и правде! Ты избрал мя в цари и судию людям Твоим. Исповедаю неисследимое Твое о мне смотрение и благодаря – величеству Твоему поклоняюсь. Ты же, Владыко и Господи мой, не оставь мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем…

В мертвой тишине великой клятвой земле Русской звучал голос императора:

– Да будет со мною преседящая престолу Твоему премудрость. Пошли с небес святых Твоих, да разумею, что есть угодно пред очима Твоима, и что есть право в заповедях Твоих. Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроиши к пользе врученных мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда Твоего непостыдно воздам Тебе слово, милостью и щедротами единородного сына Твоего, с Ним же благословен еси, со пресвятым, и благим, и животворящим твоим Духом, во веки, аминь…

Государь поднялся, и все находившиеся в храме встали на колени. Опустились на колени и стоявшие на паперти, а затем и многотысячная толпа перед собором пала на мокрую брусчатку. Тихомиров, озираясь как затравленный, понужден был последовать примеру соседей-охотнорядцев. Ему была хорошо видна возвышавшаяся надо всеми фигура российского колосса-самодержца в сверкающей алмазной короне и парчовой мантии. Словно электричество прошло по толпе, когда находившиеся в соборе вознесли Богу моление, испрашивая его помощь царю. Многотысячная масса людей разного толка повторяла их слова:

– Молим Господа, чтобы умудрил и наставил раба Своего, благочестивейшего самодержца, который утешил сердца наши, и даровал бы ему непоползновенно проходить великое свое служение, согревая сердце его к призрению нищих, к приятию странных, заступлению напаствуемых, и подчиненные ему правительства направляя на путь правды… Все же врученные державе его люди содержа в нелицемерной верности и сотворяя его отцом, о чадах веселящимся…

Тихомиров против воли ощутил нечто потрясающе торжественное, настроение толпы невольно передалось ему, и слезы вновь навернулись на глаза.

– Да что это со мной, право?.. – шептал он. – Нет, Соня права… Я не Рахметов… И не Желябов…