Семён Цвигун - Мы вернёмся (Фронт без флангов)

– Эх вы, невера, а еще директором работали! Да за одно это неверие к людям вас освобождать надо с руководящей должности.

– Ты что, рехнулся? – опешил Нечитайло. – Да знаешь ли ты, что для советского человека это самое тяжкое обвинение?.. – Уже доброжелательно спросил: – Неужели нашел?

– А то нет? За камышами за нашей поляной и начинается. А вы усомнились во мне, перед народом пустобрехом выставили. Обидно! Мне отец говорил, что директор в своем лесхозе не только дороги, а все тропиночки должен знать, из любого места напрямик выйти, – и побежал к своему взводу.

Нечитайло оторопело посмотрел ему вслед. Он побаивался Алешку за колкий язык, но больше любил за честность, правдивость. Не раз с тревогой думал: только бы люди правильно понимали Алешку, а то в жизни очень трудно бывает таким удивительно искренним.

Наташа передала Млынскому радиограмму из штаба армии. В ней говорилось:

"Сегодня в 0.30 в назначенном вами квадрате примите самолет.

Опознавательный знак – по три костра с обеих сторон посадочной площадки. Подробности в пакете, который вручит лично вам Максимов.

Привет. Ермолаев".

Млынский дал прочесть радиограмму Алиеву.

– Ведите отряд в лесхоз, Хасан Алиевич, а я с товарищем Ливановым встречу самолет, отправлю тяжелораненых, перешлю захваченные нами документы.

– А как с немецким комендантом?

– Пусть летит на Большую землю. Нам он не нужен. На рассвете будем в лесхозе. Товарищ Ливанов, Алеше Горецвиту объявите благодарность сейчас же, не откладывая. Впрочем, пусть лучше это сделает Хасан Алиевич: все-таки вы родной дядя Алеше.

Вскоре отряд опять двинулся в путь. Впереди шел сияющий от радости Алешка. За ним в заснеженных шинелях бойцы боевого охранения.

– Хорош у меня племянник, товарищ майор! – с гордостью сказал Ливанов. – Орел!

– Берегите его, – отозвался Млынский, наблюдая за проходившими мимо бойцами. Его порадовало, что многие улыбались. Как значит, подумал он, для бойца пища и отдых, пусть даже кратковременный. Проявляй заботу о красноармейце, он выложится до предела, совершит, казалось бы, самое невозможное.

Зиночка, перевязав и накормив раненых, зашла в свою палатку, сняла шапку, стряхнула с нее снег, стала перед осколком зеркальца расчесывать волосы. Не успела уложить их, в палатку влетел Мишутка, обнял.

– Хочу остаться с тобой! Хочу с тобой!

– Но ты и так со мной.

– А вот папка…

Не договорил. Увидел входившего в палатку Млынского, кинулся к выходу. Майор перехватил его, взял на руки.

– Помогите мне, Зиночка. Сегодня ночью хочу отправить Мишутку самолетом вместе с ранеными на Большую землю, а он твердит, что не желает. Может, вы уговорите его?

– А я хочу с вами. Тетя Зина, не надо…

Не выпуская Мишутку из рук, Млынский сел рядом с Зиночкой.

– Как же решим?

Зиночка дотронулась до огрубевшей руки майора.

– Я прошу вас, пусть Мишутка останется с нами. Мы для него теперь самые близкие.

– Как же он будет переходить линию фронта? Будет бой.

– Со мной. К слову сказать, и самолет будет пересекать линию фронта под обстрелом. Неизвестно, где опаснее.

– Согласен с вашими доводами, Зиночка, но требую, чтобы он отправился с отрядом в лесхоз. Зачем ему целую ночь быть с нами в лесу, на морозе? Еще простудится.

– Вы правы. Пойдем, сынок.

Взяла Мишутку за руку, разыскала Нечитайло.

– Возьмите на свое попечение, пожалуйста. Поглядывайте, прошу вас, чтобы не поморозился.

– Не беспокойтесь.

– Не замерзну! – крикнул Мишутка, довольный, что его оставили в отряде.

К полуночи все было готово. Млынский с тревогой поглядывал на светящиеся стрелки наручных часов. Самолет должен прилететь тридцать минут первого. Сейчас пять минут… Десять… Как медленно тянется время!.. Млынский поднес часы к уху. Идут… Пятнадцать… Двадцать…

– Зажигай!

Слева и справа длинной снежной поляны вспыхнуло по три костра. Все, волнуясь, разглядывали свинцовое небо. Удастся ли самолету прорваться через заслон зенитных орудий на линии фронта?.. Да и в пути следования немало зениток, вражеских самолетов…

Двадцать пять минут первого… Тридцать… Сорок пять…

– Летит! – взволнованно вскрикнул Ливанов, первый услышав звук моторов.

"Дуглас" сделал круг над поляной, качнув крыльями, скользнул на поляну и замер.

Все восторженно кинулись к самолету, размахивая шапками.

Не выключая мотора, летчик вылез из самолета. Спрыгнули мужчина и девушка в штатской одежде. Мужчина принял тщательно упакованный сверток, переданный ему из самолета, осторожно опустил на землю.