Булат Жандарбеков - Подвиг Ширака

— Ах, не о конной прогулке? Тогда потом, завтра. Я очень устал.

— Но я хотел...

— Хорошо, хорошо, я обязательно тебя выслушаю... завтра. Наверно, ты что-то хочешь сказать не к спеху?

— Смилуйся! Выслушай! — не выдержав пытки, зарыдал Ойбар.

— Ну ладно, перестань! Говори, если хочешь, — разрешил наконец Дарий.

Ему и самому не терпелось узнать, как этот пройдоха Ойбар заставил заржать Ракса. Возбужденный конюх заговорил торопливо, захлебываясь словами, боясь, что его прервут, не дадут договорить...

— Когда ты сказал, мой господин, о том, что надо, чтобы твой Ракс заржал первым среди жеребцов высокородных господ, я не мог уснуть и все думал, думал...

— О награде... — насмешливо сказал Дарий в тон рассказа

— О награде... — машинально подхватил Ойбар и поперхнулся.

Ойбар смутился и виновато посмотрел на господина, но тот, поощрительно улыбнувшись, милостиво кивнул головой — разрешая продолжить повествование.

— Я все думал, как бы заставить Ракса заржать первым. Ломал себе голову, ломал, а когда отчаялся, то придумал, — меня как озарило!

— Интересно. А может быть, по милости богов, Ракс сам заржал первым, а ты приписываешь это себе и, наверно, хочешь получить незаслуженную награду? А?

— Да кто же осмелится равнять себя со всемогущими богами? — с укором сказал Ойбар, покачивая головой. — Это придумал я. Но, может быть, эту уловку вложили в мою голову благосклонные к тебе боги?

— Ну и что же это за уловка?— уже с явным любопытством спросил заинтригованный Дарий.

— Так вот, я думал, думал, думал... — начал тянуть зловредный Ойбар, заметивший крайнюю заинтересованность своего господина, ему в отместку.

— Если ты еще раз скажешь "думал", то тебе скоро нечем будет думать! — гневно сказал Дарий.

— И меня вдруг осенило!— заторопился, хорошо изучивший своего господина, слуга. — Ты же знаешь, мой господин, как Ракс любит Дейву и в разлуке сильно тоскует по ней. А разлучили мы их потому, что Ракс в конюшне рвется к ней, буйствует, ломает перегородки...

— Дальше, дальше! — нетерпеливо подогнал Дарий.

— В предрассветную темень я пошел к конюшне, где находится Дейва. Узнав меня, она заржала. Я погладил ее и... сунул правую руку ей во влагалище! Вынув, я сразу же обмотал эту руку тряпьем — чтобы запах не выдохся, и все время держал правую руку в кармане штанов. Ты еще обругал меня мой господин...

— А я думал, что ты был у своей зазнобы, а у ней эта штучка с... зубами! — развеселился начинающий догадываться Дарий.

— Когда я подошел к Раксу, потому что если бы я не подошел...

— Ну ясно! — нетерпеливо мотнул головой Дарий.

— А этот похотливый Ракс, наверное, что-то учуял — он все время тянул свою морду ко мне, когда вы ехали еще верхом на нем. И все время похрапывал. Я очень боялся, что он заржет раньше времени и все испортит, даже вспотел и старался держаться от вас подальше. А тут еще конюх Гобрия подходит с протянутой рукой, чтобы поздороваться... Ну а как я ему протяну свою правую руку?

— Ну-ну! — поторопил Дарий.

— Ну так я посмотрел на него словно на тлю — он прямо оторопел. А Ракс, молодчага, так и не заржал, а только все похрапывал и похрапывал. Когда мы выстроились в шеренгу, а вы отошли в сторону, я тихонько вытащил руку, освободив ее еще в кармане от тряпья, и осторожно поднес ее к ноздрям Ракса, как бы намереваясь погладить жеребца по морде. А он как взовьется, да как...

— Заржет!!! — восхищенно подхватил Дарий и радостно, по-мальчишески, раскатился звонким смехом.

Но вдруг, оборвав смех, уставился на конюха тяжелым взглядом. Взгляд был недобрый. Много лет спустя придворные вельможи, на которых падал такой взгляд Дария, шли домой и кончали свою жизнь самоубийством. Но до той поры было еще далеко, и Ойбар лишь слегка оробел.

— Я не буду скрывать, что ты оказал мне великую услугу, и твоя находчивость будет щедро вознаграждена, но... если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что я обязан своим возвышением не милости Ахура-Мазды, а твоей хитрости, то... Я не знаю, останусь ли я тогда царем, но то, что ты останешься без головы, — знаю наверняка! Ты понял меня, Ойбар?

— Я буду нем, как могила, мой господин.

Персия, объятая пламенем

Говорит царь Дарий: "Вот что я совершил по воле Ахура-Мазды в течение одного года. После того, как я стал царем, я дал 19 сражений. По воле Ахура-Мазды я разбил своих врагов и захватил в плен 9 царей:

Один был Гаумата-маг; он обманывал, говоря так: "Я — Бардия, сын Кира". Он взбунтовал Персию.