Эдвард Резерфорд - Дублин

В этом не было никакого смысла. Но немного позже пришли и другие вести. Восставшие захватили Главпочтамт на Саквилль-стрит. И заявили о создании республики.

— Но это просто безумие! — ужаснулся Смит.

Однако вскоре об этом говорили уже везде. Это было восстание. И серьезное.

— Пойду-ка я поищу Кейтлин, — решил Смит. — Надо убедиться, что ей ничто не грозит. Это ведь происходит недалеко от Фицуильям-сквер.

Но в доме на Фицуильям-сквер Кейтлин не было. Не появилась она и на следующий день.

Поначалу она вообще не была уверена, что ей нравится Вилли О’Бирн. Их познакомила его кузина Рита.

А с Ритой она встретилась на собрании «Дочерей Ирландии» и потом еще на собраниях других групп. Мод Гонн, возможно, и была светской леди, но Кейтлин нравилось то, что в ее организацию входят самые разные люди. Как только ты к ним присоединялся, вопрос о классовой принадлежности отпадал сам собой. Рита работала на кондитерской фабрике «Якобс» до большой забастовки 1913 года. После этого ее отказались принять обратно. К тому времени, как Кейтлин с ней познакомилась, она стала организатором женского союза и членом Ирландской гражданской армии (ИГА). Она часто бывала в большой штаб-квартире союза в Либерти-Холле, у северных причалов, рядом с таможней.

— Ты можешь сюда заглядывать по дороге в Театр Аббатства, — со смехом сказала она Кейтлин.

Несмотря на свое название, ИГА на самом деле была профсоюзом. Ее организовал Коннолли во время забастовки, чтобы защищать бастующих рабочих от нанятых работодателями людей, готовых любыми средствами навредить бастующим. Но теперь это была серьезная организация, открытая равно для мужчин и женщин.

Рита, маленького роста, с рыжими волосами и явной склонностью к полноте, показалась Кейтлин очень интересной особой. Кейтлин она понравилась чисто инстинктивно, и они договорились встретиться через неделю. И именно тогда Рита познакомила ее со своим двоюродным братом Вилли О’Бирном.

Оглядываясь назад, Кейтлин вспоминала, что Вилли произвел на нее впечатление вовсе не из-за его смуглой красоты. Ее привлекла спокойная, тихая логика его мыслей. Они говорили о женском движении, о профсоюзе, но, когда начали обсуждать недавно начавшуюся войну, Вилли сказал тихо, но твердо:

— Ирландия, при всех самых лучших намерениях, совершила огромную ошибку. Под «Ирландией» я подразумеваю Редмонда и большинство добровольцев.

Когда Кейтлин заговорила об угрозе со стороны ольстерских протестантов в 1914 году, в ответ на которую и началось движение волонтеров, Вилли ответил так, что Кейтлин была ошеломлена. Воинственных протестантов, сказал он, было около ста пятидесяти тысяч. Конечно, кое-кто из них имел оружие, но они готовы были тренироваться, упражняться и устраивать парады просто для собственного удовольствия, как это делали их тезки-патриоты полтора века назад. Конечно, можно было подумать, что такая большая организация может представлять опасность. И по крайней мере номинально их лидером был Редмонд, как глава парламентской партии. А когда Британия пообещала Ирландии свободу в обмен на помощь в войне против Германии, Редмонд позвал своих волонтеров, и около ста семидесяти тысяч человек откликнулись. Но небольшая группа, около десяти тысяч человек, отказалась идти на войну. Они назвали себя Ирландскими волонтерами, и Вилли О’Бирн явно был на их стороне.

— Не то чтобы я не понимал Редмонда, — спокойно объяснял он. — Я даже не виню тысячи несчастных католиков, которые пошли в британскую армию. Это для них просто некая работа по найму, к тому же Редмонд обещал им, что, если они это сделают, Ирландия станет свободной. Но все в целом — это просто огромное мошенничество, вот и все.

— Так ты считаешь, что Британия не сдержит обещания?

— Да. Ей этого не позволят ольстерские протестанты. А британцы любят ольстерских протестантов и презирают ирландских католиков. Лучшее, на что мы можем надеяться, — это разделение Ирландии, но это в любом случае не решение. И конечно, Редмонд даже рассматривать такое не хочет. Потому что если он не добьется чего-то по-настоящему полезного, то с чем он останется? — Вилли пожал плечами. — В какой-то момент просто придется взглянуть в лицо реальности. Будет большая драка. Этого не избежать.

Кейтлин подумала, что в молодом человеке кроется даже некоторый холод. Холод и неотразимость.

— Худшее здесь то, — продолжил Вилли, — что, поддерживая британцев в их войне, мы играем им на руку. Наши собственные добровольцы позволяют себя убивать в схватке Британии с Германией. И это в тот самый момент, когда именно благодаря войне было бы проще всего выгнать англичан с острова.