Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Старая гвардия

Бессонный страж своего хозяина Поскребышев молча кивнул головой в сторону двери кабинета, и Никита Сергеевич, внутренне пребывая в нервном напряжении до дрожи в руках, стремительно пересек «предбанник», где сидели два майора кремлевской охраны, вошел в кабинет Сталина и, увидев открытую дверь, о существовании которой знал от Кагановича, направился к ней, мысленно моля господа, чтобы все обошлось благополучно.

В небольшой комнате стоял длинный стол, вокруг которого сгрудилось с десяток человек. От волнения Никита Сергеевич в первые мгновения не мог даже разглядеть, кто именно. Зато Сталина разглядел сразу же. Тот стоял в дальнем конце стола, что-то накладывал на тарелку большой ложкой.

— А вот и Микита, — произнес Сталин, положив ложку в большое блюдо. — Ты что же, Микита, удрал и даже не попрощался с товарищами? Нехорошо. За это тебе штрафную. Налей ему Лазарь, — велел он Кагановичу, стоящему рядом.

За столом загудели. И в голове у Никиты Сергеевича несколько прояснилось. Он разглядел тут и Молотова, и Ворошилова, и Калинина, и Ежова, и всех остальных сталинских апостолов. Только он, Хрущев, среди них один был всего лишь членом ЦК, да и то неполных два года, то есть к апостолам не принадлежал.

— Ну, чего ты там замер, Микита? — донесся до Хрущева насмешливый голос Сталина. — Иди сюда, вот здесь твое место. Подвинься, Лазарь, — велел Сталин Кагановичу и даже слегка толкнул его в плечо.

Никита Сергеевич встал рядом со Сталиным, принял от Кагановича бокал с водкой. Оглядел стол. Все ели и, казалось, не обращали на него никакого внимания.

— Так, друзья! — воскликнул Каганович. — Давайте наполним наши бокалы и выпьем…

— И выпьем за здоровье нашего гостя Микиты Хрущева, — перебил Кагановича Сталин. — Выпьем за то, чтобы он превратил Москву в город-сад, лучшую столицу мира. Чтобы при этом не зазнавался и не хвастался достижениями, а всегда помнил о недостатках. Потому что недостатки вечны, а достижения временны и относительны. Твое здоровье, Микита! — И Сталин коснулся его бокала своим, с красным вином.

Тонкий звон стекла божественной музыкой отозвался в голове Никиты Сергеевича.

— Спасибо, товарищ Сталин, за добрые пожелания, — ответил он. — Я постараюсь сделать все, чтобы оправдать ваше доверие и ваши пожелания. Со своей стороны…

— Со своей стороны — это потом, — остановил Хрущева Сталин движением руки. — А то мы будем не столько пить и есть, сколько раскланиваться то в одну, то в другую сторону. Пей, Микита! И ни о чем не думай.

Никита Сергеевич выпил водку одним духом, взял с тарелки соленый огурец, захрустел. Он вдруг почувствовал себя вполне своим человеком среди этих людей, которых еще недавно считал небожителями, до которых, представлялось, ему так далеко, что и не видно. Оказывается, это лишь одно воображение, что стоит лишь… Но здоровый инстинкт подсказал Никите Сергеевичу, что слишком высоко в своих мыслях возноситься опасно — и он тут же опустился на грешную землю, взял чистую тарелку и стал накладывать на нее все без разбору, чутко вслушиваясь в голоса сотрапезников.

Конец пятой книги

Май 2000 — ноябрь 2017 гг.