Юрий Борев - СТАЛИНИАДА

Подарок ученому

Создатель современного вооружения трижды Герой Социалистического Труда академик Юлий Борисович Харитон был другом Курчатова. Как-то они собрались встречать Новый год семьями у кого-то в гостях. Однако за три часа до Нового года выяснилось, что там будет какой-то несимпатичный человек, и друзья поехали к Курчатову на дачу. Отъезд не остался незамеченным, так как оба ученых находились под постоянным наблюдением и контролем. Вскоре от Сталина к ним прибыл фельдъегерь с пакетом на имя Харитона. В пакете адресат нашел новогодние поздравления и подарки вождя: непубликуемую (закрытую) Сталинскую премию и ключи от двухэтажной каменной дачи в Барвихе.

Когда в начале 50-х годов на страницах прессы развернулась дискуссия о языке, академик Виктор Владимирович Виноградов подготовил для Сталина статью "Марксизм и вопросы языкознания". Сталин обработал этот материал, придав ему свою интонацию и стилистику. Утром, раскрыв газету, Виноградов прочел статью Сталина и с ужасом обнаружил, что происхождение русского языка объяснено в ней ошибочно. Вместо того, чтобы сказать, что русский язык произошел из курско-московского диалекта, написано: из курско-орловского. В сознании Сталина с войны запечатлелось устойчивое сочетание "курско-орловская дуга", и он описался. С трепетом душевным позвонил Виноградов в секретариат Сталина и сказал об этой описке Поскребышеву. Тот ответил: "Раз товарищ Сталин написал про курско-орловский диалект, значит, из него теперь и будет происходить русский язык".

Восстановили

В начале 50-х годов Сталин встретился с лингвистом Арнольдом Чикобава, чтобы обсудить вопросы языкознания.

Чикобава пожаловался, что два армянских языковеда-академика сняты с работы за критику Марра. Несмотря на то, что была глубокая ночь, Сталин позвонил секретарю ЦК Армении.

— Есть такие люди? (Сталин назвал фамилии.)

— Да, есть.

— Где они работают?

— Сейчас нигде.

— А кто они такие?

— Академики.

— А… академики, а я думал — бухгалтера! И повесил трубку.

Одного академика — восьмидесяти лет — разбудили ночью и сообщили, что он восстановлен на работе, другого — девяностолетнего — разбудить побоялись и сообщили утром.

Языкотворец

Сталину принадлежит неуклюжее словообразование «наплевизм» — "наплевательское отношение", словечко, возведенное с помощью суффикса «изм» в ранг научно-мировоззренческого понятия.

Восход и закат теоретика

Юрий Андреевич Жданов в бытность мужем Светланы Сталиной дружил с малопримечательным философом Дмитрием Ивановичем Чесноковым и всячески ему помогал. Юрий Андреевич передал книгу Чеснокова о Советском государстве Сталину. Книга понравилась, так как Сталин поминался в ней через абзац. Жданов включил Чеснокова в число приглашенных на день рождения Светланы. Список гостей утверждался в МГБ. Во время банкета, на котором присутствовал Сталин, Юрий Андреевич представил ему Чеснокова. Сталин сказал:

— Я знаком с вашей книгой о государстве. Это полезная книга. Над чем вы сейчас работаете?

Чесноков ответил, что его интересует национальный вопрос в марксистском освещении.

— А что именно в национальном вопросе?

— Меня интересуют теоретические проблемы, связанные с малыми нациями, оказавшимися не на уровне требований социализма — речь идет о калмыках, немцах Поволжья, крымских татарах, чеченцах, ингушах и других народах, выселенных с территорий их проживания, и о теоретическом обосновании такого рода депортаций. А также о евреях.

Сталин сказал, что это важная тема, и Чесноков был введен в комиссию по подготовке XIX съезда партии, в редакционную комиссию, потом в Президиум ЦК КПСС — высший партийный орган, заменявший с 1952 по 1966 год Политбюро, где и находился до смерти Сталина. В связи с делом врачей Чесноков оперативно написал работу об окончательном решении еврейского вопроса. Этот трактат даже по тем суровым временам оказался слишком радикальным, жестоким и неосторожно откровенным. Он не вышел в свет. Впрочем, в конце 60-х и в 70-х годах некоторые идеи этой работы были использованы в брошюрах ряда авторов.

Сальеризм

Владимир Семенович Кружков вел четвертое издание Собрания сочинений Ленина. В 1952 году Сталин принял Кружкова и, просмотрев план завершения издания, раздраженно заметил: