Юрий Борев - СТАЛИНИАДА

"Передать швейную машину, принадлежащую пошивочной мастерской № 1, фабрике № 7. И. Сталин". Здесь видна такая степень концентрации власти, такое единовластие, такое единоначальное распоряжение мельчайшими объектами общественной собственности, что вся структура общества хорошо просматривается и можно понять его суть не располагая другими данными.

Сова на вершине пирамиды

Как известно, люди делятся на сов и жаворонков. Сталин был явной совой — человек ночной жизни. Он вставал в 12–13 часов дня, ложился в 3–4 утра. До этого времени чаще всего ходил из комнаты в комнату, иногда работал, иногда звонил по телефону. В каждой из четырёх комнат его дачи были белые телефоны, имевшие один номер. Телефоны выходили на большой коммутатор, который мог соединять абонента с любым городом страны. Эти ночные звонки держали в готовности весь партийный и государственный аппарат. Секретари обкомов, министры и их заместители, директора крупных заводов не спали, дежуря у телефона на случай звонка и запроса.

Аппарат при Сталине жил в страхе, благодаря чему не распускался, не местничал особенно сильно, не зарывался, блюл не только свои, но и некоторые государственные интересы. При этом аппарат создавался из исполнителей, а не из инициативных людей.

Инициатива поощрялась только в рамках того коридора, который прокладывало указание Сталина. Централизация была столь последовательной, что общество походило на платоновскую пирамиду, на вершине которой был Сталин. Бюрократия находилась в первом высшем слое пирамиды, там, где у Платона помещались философы. Однако бюрократия наша была отнюдь не философична.

Она знала лишь таблицу умножения философии сталинизма — четвертую главу ("О диалектическом и историческом материализме")

"Истории ВКП(б). Краткого курса". Ниже находились рабочие, крестьяне и интеллигенция. Подножьем же сталинской пирамиды были рабы, миллионы заключенных — люди подневольного труда.

Индивидуальное учебное пособие

Сталин запретил книгу Макиавелли о единовластии. В своем экземпляре этой книги Сталин делал пометки.

Новое в рекламе

Во всем мире принято рекламировать товары. Сталин совершил открытие и в этой области. Он, не преодолевая товарный голод, стал рекламировать политику. Новой формой рекламы стали броские и категоричные политические лозунги.

Концепция личности

Краеугольный камень сталинской концепции человека: личность должна быть обезличена, находиться в непрерывной борьбе и должна безраздельно принадлежать государству и служить ему. От этого ее не должны отвлекать ни религия, ни приусадебные участки, ни личная жизнь.

В сталинскую эпоху половина жизни человека уходила на обоснование его права на жизнь, на убеждение власти в его социальной благонадежности, на доказательство того, что он не верблюд.

Социально близкие

Многие (в том числе и В. Шаламов, и Е. Гинзбург, А. Солженицын) с удивлением отмечают то обстоятельство что для воров и бандитов в лагерях были созданы более мягкие условия, чем для «политических». Эти преимущества предоставлялись блатным и уркам, так как они считались "социально близкими элементами", а «политические» квалифицировались как СОЭ (социально опасные элементы) или как социально враждебные. Такова была сталинская концепция Зазеркалья общества, структура низших его слоев, состоящих из его отверженных сынов. Однако никто не задумывался, почему блатные были социально близки Сталину. Ответ на этот вопрос удивителен и громоподобен: Сталин ощущал себя паханом, стоящим во главе банды, дорвавшейся до большой власти над фраерами. Интересно, что, не формулируя эту проблему столь резко и остро, Игорь Ильинский именно так актерски трактовал Сталина, готовясь играть его роль в фильме по моему киносценарию "Воскресший из живых" (см. подробнее об этом в альманахе «Киносценарии» № 1, 1988 г.).

Ильинский, войдя в образ Сталина, изображал вождя, стоящего на трибуне мавзолея. Внизу проходят тысячи. Сталин стоит в величественно самодовольной позе повелителя. Одна рука вождя заложена за борт «кителя». Другой он якобы приветствует проходящих у подножья мавзолея демонстрантов. Жест этой руки неописуемо выразителен: он не столько машет, сколько брезгливо отмахивается от назойливого, надоевшего ему быдла, официально именуемого народом, но на деле являющегося для вождя-пахана сборищем фраеров, не заслуживающих ничего кроме того, чтобы быть обманутыми и обворованными.