Авенир Крашенинников - Горюч-камень

В просто и строго обставленном кабинете сидел высокий гладко выбритый человек в мундире высшего чиновника горного ведомства.

— Меркушев и Иванцов? — переспросил он. — Знаю. Все ваши показания Андрей Андреич Нартов прислал мне. Срочно вызываем в Пермь надворного советника Гладкова. Обеспечим маркшейдерским инструментом и деньгами. Пока отдыхайте. Кстати, поздравляю: Лазарев распорядился начать добычу каменного угля.

Ярцов резко встал, преображенцы четко стукнули каблуками, по артикулу вышли.

— Эх, Моисей, Моисей, не дожил ты до такого времени, когда наша правда взяла, — сказал Еким.

Данила тер глаза: уж не во сне ли, не на казарменных ли нарах привиделась вся эта сказка?

Вышли на Каму. После весеннего загулья она вернулась в обжитые берега, но скрытая сила все еще чуялась в упругих коротких волнах. Десятки мужиков складывали бутовым камнем крутой склон берега. Стражники волокли по земле огромного большеухого парня, ноги его беспомощно болтались по камням.

— Докатился человек, — сказал благообразный каменщик с редкими долгими волосами, схваченными ремешком. — Первый бурлак на всю Каму и Волгу был. — Он показал головой, ударил кувалдою по камню.

— Нет, не время еще радоваться, — промолвил Еким, — нет, не время.

— Идем-ка, брат, купим что-нибудь Таисье. Да и самим перекусить неплохо.

— Данила, гляди, никак преображенец!

У самой воды, спиною к рудознатцам, стоял рослый унтер-офицер, неподвижно следил за облачком, бегущим по той стороне Камы над щетиною леса.

— Эй, служба! — весело крикнул Данила и вдруг попятился. — Игнатий!

Воронин спокойно ждал, когда они подбегут, улыбнулся, но глаза не смеялись.

— Император помиловал. Возвращаюсь в Петербург.

В коротких словах поведали товарищи ему обо всем, что произошло за эти злосчастные три года. Известие о гибели друзей нисколько, казалось, не задело Воронина, только холодные глаза его приобрели оттенок стали да неуловимо поблекло лицо. Преображенцы пригласили его в гости, и вскоре все сидели в крошечном, пропахшем мышами номере. Горничная принесла снизу вина и закуски, повздыхала на гвардейцев и упорхнула. Воронин пил сквозь сжатые зубы, не говорил ни слова. Еким и Данила тоже молчали.

— Виделся в Перми с Радищевым, — наконец заговорил Игнатий. — Головы не склонил. Но сломалась внутри какая-то малая пружина. А Россия все такая. Нас отпустили, чтобы потом снова сажать. Это закон царей. Все переиначат, заклеймят предшественника, а потом будут делать то же самое… Неужто втуне писал он и страдал? — Воронин прошел по затертой ковровой дорожке. — Нет! Пробуждается дворянин, пробуждается мужик, пробуждается солдат. Сколько лет продлится это пробуждение?

Он налил вина, выпил. Данила с испугом подумал о том, что их могут подслушать, но не двинулся с места.

— А какие леса в Сибири, — продолжал Воронин, отдаваясь уже другим мыслям. — Какие пространства, какая богатая земля… Ну, мне пора, — неожиданно закончил он, лицо его снова стало холодным и спокойным.

Друзья попрощались. Еким попросил Воронина передать Кондратию, чтобы ждал.

— Я расскажу ему, как это делается. — Воронин повернулся и вышел на улицу.

На другое утро они опять были в Горном управлении. Надворный советник Алексей Гладков оказался человеком весьма покладистым. Небольшого роста, жилистый, с крепкими ногами бродяги, он встретил рудознатцев как старых знакомых. Долго и внимательно расспрашивал подробности, все время подкидывая и схватывая кусок яшмы.

— Ну, добро, не будем терять времени. Шесть рудокопов придут к нам ввечеру. У вас есть вопросы? — приметив смущенное лицо Данилы, сказал он.

— Жена со мною. Из Петербурга.

— Смелая женщина…

— Так вот, хотелось бы ее в село Юрицкое отвезти, к семейству Моисея Югова.

— Ну что ж, только поспешайте. Потом — в Кизел. А мы с рудокопами обозом двинемся в путь. Думаю, вы нас легко догоните.

Он пожал рудознатцам руки, ушел к Ярцову.

И вот в подлаженный возок впряглись быстрые казанки, Еким сел за ямщика, Данила обнял Таисью, и под колеса скатились первые версты. До села было не слишком далеко — верст с сотню. Лошади несли дружно, Таисья радовалась. Заночевали в лесу у костра, дым которого показался необычно сладким, а на зорьке, распугав любопытных пичужек, заторопились дальше. Скоро, совсем скоро будет село!..

Чуть не загнав лошадей, они примчались в Юрицкое. Собаки всех цветов и статей грозились перегрызть рудознатцев, задыхались от лая. Бабы, девки, ребятишки выскакивали из ворот и калиток, чтобы поглазеть на рослых гвардейцев, летящих во весь опор.