Аркадий Савеличев - Последний гетман

Несмотря на Указ, гетман не спешил выезжать из Петербурга: два хомута на шее, Академия наук да Измайловский полк, третий успеется. С профессорами скучно, а с измайловцами погулять-то надо?

На одном из таких пиров не понравилось ему, что граф Гендриков стал пред офицерами хвастаться, как он ловко избрал подполковника Разумовского в гетманы. И все бы ничего, если б другие не подгуляли, – мало ли кого куда несет во хмелю. Некое хвастовство в сабельную строку не ставилось. Повздорят да помирятся, лишний повод чарку поднять. Так нет, Гендрикова уже занесло; под хохот офицеров он начал вещать, вроде бы шутя:

– И всего-то делов – десять тысяч! Именно столько, господа, и заплачено мне за избрание гетмана, десять! У кого есть десятка? Туда да обратно прогоны – и вся недолга! Гетман! Хотите, за эти десять тыщ по всей Украине гетманов целый десяток поставлю? Одно условие: каждый должен объявить себя хоть каким-нибудь, да мазаным казаком…

Гендриков не замечал, что смех уже давно затих, офицеры начали расходиться по другим комнатам, от греха подальше.

Его, хлыща немецкой крови, – не зря же его и Генриховым звали, – несло неудержимо:

– Казак-мазница – он кто? Он хлоп, свиней пасти пригодный…

За пиршественным столом почти уже никого не оставалось, все от стыда поразошлись, когда подполковник, говоривший с одним из своих офицеров, вдруг остановился, прислушался – неспешным шагом подошел к столу и взял непотребного за шиворот:

– Свинопас? Казак? Мазница? Во-он из полка!… Граф Гендриков уже летел носом к порогу, когда настигло его последнее слово:

– Секундантов!

Офицеры обомлели, прянули обратно в пиршественный зал. Добро бы кто подрался на кулаках или на чем другом, хоть и с командиром полка, – чести под добрый смех не убавилось бы. Забава еще с петровских времен. Правда, с тех времен начала и мода европейская проникать – дуэли показательные устраивать; мода укоренялась, от безделья забавляла. Лейб-гвардии Измайловский полк, под истинным командирством самой Императрицы, нечасто в походы из Петербурга выходил, сабли ржавели, потому что на боку болтались куцые, парадные шпажонки. Выгнать офицера из дамского полка?.. Граф Разумовский, конечно, был командиром этого полка, но назначать и выгонять офицеров мог только с соизволения Государыни. Это знал Разумовский, это распрекрасно знали и офицеры, многие из которых еще до него служили в полку. Измайловец – это особое звание, жалованное Императрицей, кто может отменить его?

Назревал скандал. Пир, само собой, был сорван.

Весть, как мокрый апрельский вихрь, разнеслась по салонам Петербурга. Когда на второй день Кирилл Разумовский зашел во дворец, предварительно к брату, тот хмуро посетовал:

– Да-а, жаль, что я не могу офицеру надрать потылицу…

Кирилл присел, но вина пить не стал: в добром виде следовало предстать перед Государыней. Он и то предварительно известил об этом барона Черкасова, чего раньше не делал. Барон немало удивился, но пообещал доложить Государыне, как она встанет ото сна. А когда встанет? Этого никто никогда не знал. Во всяком случае, не раньше пополудни. Может, сегодня и не слишком залежится, поскольку бала или чего другого ввечеру не происходило. Однако времени ой-ей-ей!… Чтоб убить его как-нибудь, да к тому же без вина, Кирилл заговорил о семейных делах, черниговских:

– Надо бы навестить нашу статс-даму… Да и сестер. Как-то они там?

Мать Наталья Демьяновна уже дважды живала при дворе. Первый раз – во время венчания голштинского племянника Елизаветы с Цербст-Дорнбургской нищей герцогинькой, при крещении названной Екатериной; второй раз – при коронации самой Елизаветы Петровны. Еще при первом свидании шинкарка Наталья Демьяновна, под шепот придворных дам, была возведена, наперекор всем, в придворный чин статс-дамы. Да и Елизавета Петровна, при своем путешествии к Киеву, успела побывать на родине Алексея Григорьевича, целый месяц провела в пирах и забавах и в Козельце, и в подаренном имении, названном в честь сына Алексеевщиной. Мало ли у сосланного фельдмаршала Миниха осталось имений в Малороссии?! Почти все они получили новых хозяев – Разумовских. Графов Разумовских! Поскольку оба сына Натальи Демьяновны были в этом звании, так и она ж графиня. Государыня при своем гостеванье на Черниговщине обласкала и дочек – Агафью, Алку, Верку. А племянница Авдотья, красивая и расторопная, была уже в Петербурге, во фрейлинах, и замужем за сынком канцлера Бестужева. Коль недолюбливала Елизавета Петровна канцлера за его настырный, деловой характер да коль сговорились они с «другом нелицемерным», Алексеюшком, – как откажешь в свадебке? Никак нельзя. К тому ж Авдотья так полюбилась, что Елизавета Петровна без нее и шагу ступить не могла.