Аркадий Савеличев - Последний гетман

– Геть!…

– … Гетьман!…

Крики восторга, как перед каким-нибудь решающим штурмом.

Ждать? Дальше было невозможно. Радость казацкая непредсказуема.

– Геть!…

– … Гетьман!…

И в восемь часов утра пышным церемониалом, по второму пушечному залпу, явились во дворец к графу Гендрикову, царскому послу, генеральные и войсковые старшины. Киевский митрополит Тимофей Щербицкий с тремя епископами и целым церковным прит-чем повели посла в церковь Николая-Чудотворца. Не чудо ли было в казацкой столице?! В девять часов пушечная пальба возобновилась и началась церемония, которую граф Гендриков еще в Петербурге выучил до последнего копытца. Как без коней?! Со двора государева посла выехали шестнадцать вооруженных компанейцев, из привилегированной елизаветинской сотни, вознесшей ее на престол. За ними – гетманские войсковые музыканты с литаврщиком посередь. Секретарь Коллегии иностранных дел, Степан Писарев, в богатой карете о шести лошадях вез высочайшую грамоту, которую держал на вызолоченном блюде. Все полки отдавали ей честь, наклоняя знамена. За каретой двенадцать гренадеров несли гетманские клейноды [5] Клейноды - войсковые знаки отличия в казачьих войсках (знамена, бунчуки, трубы, литавры, барабаны, печать и др.) и символ власти (булава, пернач) у польских и украинских гетманов, казачьих атаманов и полковников. под белым знаменем с российским гербом. Булава на бархатной красной подушке, обложенной позументами. На такой же – гетманский бунчук. Гетманская печать. Главный войсковой прапор развевался на февральском ветру.

И только уже после всего этого – главная карета с царским послом графом Гендриковым. В сопровождении шестнадцати пеших компанейцев; меньше было нельзя, кто их, эти церемонии, знает?!

Над возложенными на возвышении, на покрытых красным бархатом столах секретарь Писарев взял с подушки высочайшую грамоту и зычно прочел ее. Как отбарабанил размеренным боем. Особенно главные слова:

– «Именем Ее Императорского Величества!…»

– «…изберите своего гетмана вольными голосами!…»

– «.. по стародавним словам своим!…»

– «…по своему извычаю!…»

Когда отгремели ответные ликующие крики: «По стародавнему!», «По извычаю!…» – опять принял граф Тендряков хрустальный бокал, так же лихо, с ладони, опрокинул его – и хлясть о помост, так что серебристые осколки во все стороны брызнули. Пока их незнамо для чего собирали, хватали со всех сторон, он успел передохнуть, чтоб уже не секретарским голосом – своим личным – трижды вопросить:

– Кого избираете в гетманы, козаченьки?! Со всех сторон, как по уговору:

– Земляка ридного! Графа Разумовского! Тысячный крик уши рвал, но требовалось блюсти традицию, которая еще от Богдана Хмельницкого шла.

– Кого, други-козаченьки?! Другой волной взрывной:

– Кирилу Розум… -…овского!…

Нет, и третьему бокалу суждено было, искрящемуся на солнце, искрами же и разлететься. Ибо последнее вопрошение:

– Избираете… кого под царскую руку?..

Уже немыслимо раскатистым залпом третий ответ:

– По извычаю!…

– …земляка ридного!…

– … Кирилу…

Пальба из 101 пушки. Беглый огонь во всех полках.

По стародавнему извычаю. По нему… Господи, благослови!…

Граф Гендриков миссию свою считал законченной.

Со спокойной совестью можно было принять, за такую-то милость, общеказацкое подношение: десять тысяч рублей графу Гендрикову лично и три тысячи свите. Ну а народу казацкому было выдано, «для обчей радости», вина более двух сотен ведер. Гуляй, православное казачество!

Граф Кирилл Разумовский, гетман, еще не утвержденный Императрицей, не слишком-то доверял графу Гендрикову, хотя тот и служил в его полку, под непосредственным началом. Но служба есть служба. А услужил на славу, без сучка и задоринки провел щекотливое дело – самолично избрал малороссийского гетмана. Тут не столько самому Кириллу Разумовскому – Государыне честь. Что должен делать командир полка?..

Вот именно – пир задавать.

Уже в июне того же года, несмотря на всегдашнюю медлительность Елизаветы, был подписан Императорский указ, состоящий из нескольких пунктов:

«утвердить избрание гетмана малороссийского в лице графа Кирилла Григорьевича Разумовского;

пожаловать ему на уряд гетманский прежние гетманские маентности, как при гетмане Скоропадском было;

все доходы малороссийские собирать и употреблять по прежним обыкновениям, по извычаю петровскому и гетмана Скоропадского тож…»