Аркадий Савеличев - Последний гетман

Схожим оказалось и «Положение о рангах Малороссийских». Оно тоже немало попортило крови гетману, прежде чем облеклись в сенатский указ..

Да и все остальное, начиная с учреждения земских судов, отмены пошлин и запрещения российской армии, проходящей через Малороссию, обирать поселян. Провиант? Фураж? Извольте покупать, как везде делается. Даже губернатору Мельгунову, отцу своего управителя, не позволил армейский грабеж.

Могли бы после всего этого и благодарить гетмана его любимые хохлы?

Как бы не так! Чем дальше шло время, чем больше стекалось в Петербург доносов на гетмана, тем настырнее и свои хохлы становились. Начали уже в открытую кричать:

– Извычай нарушается!

– Старинные вольности ганьбят!

– Разумовский – ды швидкий ли на розум?

– Самостийность нашу не борониць!…

Не понимают, дурные, что криками своими только ухудшают положение гетмана. И Малороссии, само собой.

Разумовский поспешил созвать генеральное собрание. То ли малая рада, то ли некая ассамблея.

Полковники, старшины, сотники, разных чинов городские управители. В театре сели, где еще витал дух Ваньки-Каина. Не слишком-то трезвы были собравшиеся, да и мало что понимали в угрозе, нависшей над гетманом. Одно умели – орать:

– Батько, неможно жити без войны!

– Веди в якой ни есть поход!

– Наши сабли с тобой, батько!

– Гуторят, на Крым вдарим?..

Вот так: он помышлял, чтоб двух-трех горлопанов изловить, а они хотят целой казацкой ордой, не спросясь Государыни, броситься в Крым. Как в прежние времена бывало.

Разумовский в самом начале собрания, под гетманским стягом, под гордо вскинутой на руке булавой заявил:

– Если вы так будете кричать, булаву-то у меня отберут, смотрите!

Лучше бы о том не заикался… Сейчас же громогласно вспомнили:

– Кто посмеет отнять нашу булаву?!

Они-то по пьянке запамятовали, а он в памяти всегда держал: булаву ему вручала Государыня Елизавета Петровна; казацкий круг только делал вид, что за графом Кириллом Разумовским ее утверждает. Вполне понятная истина: кто меч влагает в руку, тому и служи. Королю ли польскому, князю ли литовскому, царю ли русскому. Нынешняя Императрица – этого не знает? Упустит малороссийскую булаву из-под своего скипетра?

Он тринадцать лет булаву хранит – вечно ли?..

Полковники, ближе всего сидящие к гетману, как слышали его мысли. Все были во вновь учрежденных мундирах, при красных воротниках и красных обшлагах, под который можно засунуть платок, но уж горлач никак не спрячешь. Не жупан, не свитка какая-нибудь, с бездонными карманами. Сам гетман был в таком же мундире, ну, разве что вместо желтых пуговиц – золотые да Андреевская лента через плечо. Ежились непривычно полковники, поглядывая на своего вальяжного, но подтянутого гетмана. О чем-то сговаривались, кивали более грамотному Кочубею. Ага!…

Покряхтел Кочубей, поднимаясь. Благодаря гетманской племяннице стал родичем и генеральным обозным заодно – выше чинов не бывает. Не телегами же только – всем воинским имуществом, всем арсеналом заведует. Наверно, с уговора других полковников и начал с необыкновенным торжеством:

– Ясновельможный пан гетман! О делах житейских потом погуторим. Нас больше беспокоит – как удержать за Малороссией, по нашему извычаю, казацкую булаву? Тут, козаченьки, саблями не отобьешься. Нейкая хитрость потребна… Повел усами по притихшим рядам. – Не стар наш ясновельможный, а не дай бог что с ним случится? Все мы под Богом да под гневом Государыни ходим… Вот-вот! У графа Кирилла Григорьевича чинов много – что, если его заберут от нас да в Петербург перетянут? А нам кого другого в управители сунут?.. Вот-вот, козаченьки! Думайте своими пьяными головами…

А они и не особо пьяны были, нынешние головы. Как чувствовали некий перелом в своей судьбе. Однорукий Горленко уцелевшей рукой рубанул духоту зала:

– Да что гутарить! Надо заранее замену графу Кириллу Григорьевичу утвердить. Чтоб в случае чего ниякий бес не смог изменить наш извычай!

Гетман вынужден был остановить его:

– Полковник Горленко! Не заговаривайся. Сказав бес, ты и ведьму помянешь?..

– Не, ясновельможный… – смутился Горлейко, хотя тоже родичем приходился, по другой племяннице.

Едва ли полковники, не говоря о сотниках, знали, как проходило последнее генеральное собрание при Богдане Хмельницком, когда по наследству предлагали булаву его пятнадцатилетнему сыну Юрию. Но он-то, Кирилл Разумовский, знал и он-то еще не на смертном одре… хотя и у него старший сын тоже о пятнадцати годах…