Аркадий Савеличев - Последний гетман

– Молодец, Грицай! – похвалил артельщика. – Завтра начнете. Сегодня погуляйте… – Гетман вытащил из каретного кармана дорожный кошель и высыпал добрую жмень червонцев.

Больше его до самого Батурина ничто не останавливало.

Малороссийский гетман граф Разумовский задумал доселе невиданное: перепись населения подведомственного ему края. Исключая, конечно, отшатнувшуюся к Великороссии Киевскую губернию и вновь учрежденную – Новороссийскую. Но и без них край оставался обширен и малопонятен даже ему, гетману. Хохол, искони живший на границе войны и мира, никогда не говорил ни «да», ни «нет»; привычнее было услышать: «Як изволите, пане добродею». Требовалось услышать его личный ответ на вопросы, а получалось – того, кто эти вопросы задавал. То есть переписчика. Поэтому перепись скрипела, как татарская бесхитростная арба, полюбившаяся и здешним людям. От переписчиков бежали, их избивали. Поэтому переписчики просто сами вписывали необходимые сведения – за Евфима там, за Грицько, за Юрася. Но и то, что вышло в конечном счете, повергло гетмана в ужас: он и четырех тысяч свободных дворов не нашел… Остальные или козаковали, или неизвестно где шатались. А в не такие уж далекие времена Петра Великого, при гетмане Скоропадском, сорок пять тысяч числилось. Куда ж свободный, не крепостной, народец подевался?!

– Куда?.. – уже вслух задал он вопрос секретарю Аристофану.

Молод тот и родом не из здешних мест, а взгляд имел верный:

– В Польшу побежали.

– А, злыднев меньше!

– Верно, Кирилл Григорьевич: сбег – так и хлопот нет…

Беглецы не знали, а гетман догадывался: в Петербурге скрипят перья, какие-то тайные записки для Государыни составляют. Как всегда: поперед батьки бегут. Ишь далась им Малороссия!

Через доверенных людей письма посылал Теплову – ответа не получал. Бывший гетманский секретарь стал личным кабинет-секретарем Императрицы – куда там! Действительный тайный советник. А теперь и сенатор. На одной скамье с сенатором Разумовским. Еще почетнее – с сенатором Орловым. Всего-то сенаторов – двадцать пять, так нетрудно посчитать, как велики его должности.

В замешательстве пребывал гетман, в сильном раздражении. И свои – тоже хороши!

Полковники и старшины гребли, что могли. Отсюда и полное изничтожение свободных душ. Опыт Великороссии перенимали. Там историческое закрепощение крестьян уже окончилось, а здесь только начиналось, но шло столь быстро, что все как от повального пожара исчезало.

Забравшись как-то на Полтавщину, к своему удивлению, не нашел среди домохозяев даже Миколы с Данутой…

– Где ж они? – с пристрастием поспрошал тамошнего полкового писаря.

Тот, боясь Кочубея, развел измазанные чернилом руки – не знаю, мол, и лишь после, наедине, пошептал:

– А запродались, как и все остальные…

Хохол – что ветер. Перекати-поле. Носит его от одного края степи до другого… Перепиши возьми! Чей он?.. А ничейный, ваша вельможность, божеский. Кто богат, тот и свят; кто беден, тот и сведен со своего места. Гордилась Малороссия, что у нее, по польскому образцу, сохранился вольный переход крестьян с одного места на другое.

Куда хочу – туда лечу! А куда лететь-то – дальше «ридной Украины»? Едино – в Польшу. Бедные помещики теряют последних крестьян-наймитов, сами спиваются и обращаются в голь перекатную; богатые помещики, записавшие за собой неисчислимые земли, закрепляют их самым простым способом: заселяют наймитами-перебежчиками. Для чего ставят на границе своих владений деревянный крест; на кресте помещичий служитель сверлит дыры; по числу дыр неграмотный хохол видит, на сколько лет помещик обещает льготы от податей. Вот и бегут «от креста до креста», не заводя никакого имущества; при переходе от одного владельца к другому имущество, в том числе и хата, остается за прежним. Истинно перекати поле!

Не нашел добросердный гетман следов ни Дануты, ни лукавого Миколы.

– В бегах, ваша ясновельможность, – шептал писарь. – Слышно, пяток крестов поменяли…

Не знал доверчивый гетман, какую записку сочиняет для Императрицы его самый доверенный услужитель – Григорий Теплов. И даже еще больше сгущает краски, говоря о беспорядках в Малороссии. Оканчивает свою тайную записку так:

«Сии только суть генералъно показанные непорядки в малороссийском народе; но ежели бы нужда востребовала все сие яснее показать, то надлежит только в течение их судовых дел, в произведение государевых повелений и во внутреннюю их собственную экономию заглянуть, тогда множайшие еще показаться могут. Много о том, как видно, помышлял Император Петр Великий, но понеже край Малороссийский до познания его в самое жесточайшее время пришел, а поправление его требовало не малого времени, то хотя из многих учреждений и видны были по всему начатки премудрого государя, да времени недоставало то привести в порядок, что исподволь делать надлежало; а между тем смерть сего великого монарха застигла и больше никто о том не мыслил».