Влад Йовицэ - Дмитрий Кантемир

– Ваше величество! – поднялся йордаки Русет. – Наши сердца всегда с вами!

Приблизившись к трону, ворник опустился на одно колено и коснулся губами протянутой руки господаря. Остальные последовали его примеру.

– Наши сердца всегда с вами! – говорили бояре, подходя один за другим к трону.

Вдруг через открытые окна ворвались крики, брань, стоны. Двери тронного зала открылись, вбежал Дан Декусарэ:

– Ваше величество!

– Что случилось?

– Наемники ограбили Маврокордата…

Кантемир нахмурился.

– Пусть вернут ему все, до последней нитки!

– Слушаюсь! – поклонился капитан. – Будет так, как вы приказали!

– А я бы ничего ему не вернул, – сказал Антиох Жора, когда двери закрылись и стражи снова скрестили копья.

– Он ограбил всю страну, – поддержал гетмана Ион Бухуш.

– Будь на то моя воля, – проговорил Йордаки Русет, отвернувшись к окну, – я бы не отпустил его… Собака!..

– Гнев, бояре, плохой советчик, – рассудительно заметил Иоан Некулче, оруженосец господаря. – Поступки, совершенные в гневе, не приносят доброй славы.

Господарь внимательно посмотрел на своего оруженосца.

И снова Карло Касола был вынужден вернуть плащ и кольцо, а Йоган Петер саблю и сапоги – на сей раз Николае Маврокордату и его людям. Под нажимом капитана Декусарэ возвратили награбленное и другие наемники.

Наконец кони были готовы, и стражники, сопровождающие Маврокордата, вскочили в седла. Маврокордат, однако, не спешил садиться в свою карету.

На дворцовое крыльцо вышел Кантемир с боярами, Маврокордат отделился от своей маленькой свиты. Спустился по ступенькам крыльца Кантемир. Они двинулись навстречу друг другу и на середине двора сошлись.

– Благодарю вас, ваше величество! – низко поклонился Маврокордат.

– Вам все вернули? – спросил Кантемир.

– Все. Благодарю.

– Путь до Константинополя долог. Может, вам нужно еще что-нибудь?

– Ничего, ваше величество. Благодарю.

Тем временем к ним приблизились бояре.

– Не желаете ли сказать что-нибудь боярам на прощание?

Маврокордат поднял на Йордаки Русета взгляд, полный ненависти, и тонкие губы его задрожали.

– Им – нет, ваше величество, – глухо проговорил он. – А вот вам я бы хотел сказать два слова…

– Говорите. Я слушаю.

– Судьбы людские в руках всевышнего. – Голос грека звучал уже почти спокойно. – Я не сетую, что он отвернул от меня свое лицо. Одно лишь печалит меня – что я не царствовал всего лишь на час больше. Тогда бы успел размозжить голову гадине, что пыталась заползти на господарский трон! Берегитесь. Эта змея ядовита!

Все посмотрели на Йордаки Русета.

– Да благословит вас бог! – Маврокордат повернулся и направился к карете.

Из толпы челяди, собравшейся недалеко от крыльца, вышел верзила с тупым лицом и наголо обритой, похожей на пестик головой. Размахивая длинными руками, он заспешил к боярам. У его бедра висел длинный, грубо сработанный меч – конец его царапал землю. Пробравшись между боярами, он приблизился к господарю.

– Ваше величество! – заговорил он глухим, как из бочки, голосом. – Русета ты освободил, Маврокордатч отпустил. А мне никого не оставил! Не хочу я госпо-дарский хлеб даром есть, он у меня поперек горла встанет…

– Кто этот человек? – нахмурил брови Кантемир.

– Палач, – ответил Русет.

– Что ему надо?

– Он просит работы.

– Уберите его из крепости! – приказал господарь дрожащим от гнева голосом.

Дорога углублялась все дальше в лес, и старый цыган, сопровождавший Родику на прогулке, проговорил ворчливо:

– А не повернуть ли нам коней, боярышня?

– Волков боишься, Фалибог?

– Тех, что о двух ногах…

– Так знай, что завтра я поеду гулять без тебя, – засмеялась Родика и, хлестнув коня, помчалась вперед.

Цыган тоже стал немилосердно нахлестывать свою лошадь, но догнать госпожу так и не смог.

Выехав на лесную поляну, Родика придержала коня. Собралась было спешиться, но вдруг вздрогнула: в нескольких шагах от нее стоял на задних лапах рыжий медведь! Какое-то время он оставался неподвижным, а потом, к величайшему изумлению девушки, начал приплясывать и кататься по траве. Страх у Родики прошел. Она уже готова была прыснуть со смеху, но сдержалась. Нахмурилась и что было силы стегнула медведя плетью.

– Ой! – крикнул медведь человечьим голосом и торопливо заковылял в сторону.

Морда зверя откинулась на спину, и под ней оказалось человеческое лицо. Лицо это выражало боль. Притворную, конечно.