Влад Йовицэ - Дмитрий Кантемир

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все, видимо, понимали, что неосторожное слово может дорого обойтись капитану.

Тишину нарушил колокольный звон, и сразу монастырский двор наполнился шумом и криками.

Господарь встал. Подойдя к окну, посмотрел вниз.

Во двор, через открытые настежь ворота, хлынула в панике толпа крестьян. Их преследовал турецкий конный отряд. Люди, которых гнали, словно стадо животных, хотели добежать до келий и погребов, чтобы укрыться, но конские копыта и длинные арканы настигали их повсюду.

– В чем же они провинились, бедняги? – прошептал Некулче.

– Спустись во двор и узнай, – произнес господарь.

Некулче двинулся к двери, но она распахнулась, и в комнату торопливо вошел настоятель монастыря Пансий. Игумен был бледен как полотно и весь дрожал.

– Беда, ваше величество! Вокруг монастыря горят села. Басурмане клянутся аллахом, что и монастырь предадут огню, если… – Монах запнулся.

– Если что? – нетерпеливо переспросил Кантемир.

– Кем-то пролита кровь турок, – уже более спокойно продолжал игумен. – Преступник укрылся в монастыре. Если мы не отдадим его в руки басурман, падут головы невинных…

– Его имя? – спросил господарь.

– Туркам имя неизвестно. Они говорят, что узнают его в лицо.

Шум во дворе утих. Кантемир снова посмотрел в окно, забранное решеткой. Сгрудившиеся посреди двора крестьяне, стоя на коленях, с мольбой и надеждой смотрели вверх. Один из турок насвистывал какую-то мелодию. Она была знакома Кантемиру, и он горько улыбнулся.

– Они требуют, чтобы мы все спустились во двор, – нарушил молчание игумен.

– Все? – переспросил Некулче.

– Все.

– И его величество господарь? Игумен вздохнул.

Дан Декусарэ шагнул к господарю.

– Ваше величество! Всем не нужно спускаться. Хватит с них, чтобы вышел один – виновник!

Поклонившись, капитан повернулся на каблуках и направился к двери. Все обернулись к нему, провожая взглядами. Вот капитан взялся за дверную ручку. Дверь, открываясь, протяжно скрипнула.

И тут раздался голос господаря Дмитрия Кантемира:

– Капитан! Твоя сабля!..

Декусарэ замер. Потом оглянулся и посмотрел на господаря с недоверием и надеждой.

– Ты забыл свою саблю, – спокойно произнес господарь.

В темноте прихожей сверкнул металл, послышалось бряцание сабли, и выходная дверь со стуком захлопнулась.

Оцепеневшие ученики пришли в себя, загалдели:

– Ваше величество! Ему одному не справиться!..

– Идите, – сказал господарь. – Все равно учение вам не идет впрок…

Парни кинулись в прихожую, расхватали свои сабли. Учитель Какавела схватился за голову и бессильно опустился на стул.

– А я думал, что воспитал из тебя философа, Дмитрий. Большого ученого. Надеялся, что рядом с твоим именем когда-нибудь упомянут и мое… А ты стал солдатом, как твой отец, да будет земля ему пухом!..

Кантемир подошел к учителю, сел рядом и положил руку на его плечо.

– Не моя вина, учитель, что между наукой и войной приходится выбирать войну!

Некулче некоторое время смотрел в окно, потом подошел к Кантемиру. Вид у спэтара был подавленный. Он хотел было что-то сказать. Но и учитель и господарь молчали.

Парни буйной ватагой высыпали во двор. Турки сначала растерялись, но, сосчитав противников и убедившись, что их совсем немного, оживились.

Крестьяне повскакали на ноги, в страхе бросились кто куда, но, настигаемые ятаганами, падали на землю. Турки не щадили никого: ни женщин, ни детей.

Некулче снова посмотрел во двор, и его охватила дрожь. Он оторвался от окна и каким-то чужим, хриплым голосом крикнул:

– Игумен! Есть у тебя в монастыре топоры и вилы?

Пансий не успел ответить, а спэтар уже схватил его за руку и потащил к выходу. Встал и Кантемир, но Какавела преградил ему путь:

– Опомнись, Дмитрий!..

Открылись окна келий, двери погребов. Во двор полетели вилы, топоры. Крестьяне хватали их и собирались вокруг спэтара. Турки, теснимые со всех сторон, стали отступать в глубину двора, туда, где сходились углом монастырские стены.

Лязг оружия за окном становился то громче, то тише… И только когда шум схватки утих совсем и в комнате стало слышно, как жужжит под потолком муха, Кантемир встал и подошел к окну.

Прежде всего он взглянул в сторону ворот. Они уже были закрыты на засов. Потом посмотрел в сад и увидел монахов. Двое из них волочили за ноги два трупа. Двое копали в сторонке могилы. Еще несколько монахов поливали водой мощенные камнем дорожки. Школяры столпились у колодца – обмывали раны.