Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

Шатонеф попал под подозрение, и отец Жозеф в течение месяца работал над тем, чтобы настроить против него короля. Его труды увенчались успехом. Король приехал из Парижа навестить Ришелье и сказал ему, что решил отправить Шатонефа в отставку, предоставив Ришелье возможность высказать свое мнение по поводу разумности этого шага. Ришелье удалось перехватить переписку Шатонефа и мадам де Шеврез и, как он и предполагал, найти неприязненные упоминания о своей персоне в письмах мадам де Шеврез, равно как и в сочувственных письмах английской королевы Генриетты Марии, сестры Людовика XIII. Шатонеф был арестован 25 февраля 1633 г. Он оставался в Бастилии до самой смерти Ришелье. Мадам де Шеврез была сослана в Турен. Кардинал достиг вершины своего могущества.

В конце 1631 г. он начал возведение великолепного нового замка в Ришелье по планам архитектора Жака Лемерсье, который ранее создал для Людовика XIII проект Лувра и выполнял для Ришелье работы в Пале-Кардиналь и Сорбонне. Ришелье приступил к реконструкции старого отцовского замка вскоре после того, как вошел в состав правительства, и в 1625–1626 гг. потратил на это 24 595 ливров, но еще в 1630 г. в его намерения входило лишь завершение в уменьшенном масштабе строительства, которое начал его отец. Он останавливался в замке на два или три дня в 1626 г., вернулся туда в октябре 1627 г., чтобы принять там Конде, и позже требовал, чтобы большую часть отцовского замка включили в состав новой резиденции, несмотря на трудности, которые это создавало для выравнивания фасада. Лемерсье приложил все свои усилия, для того чтобы с помощью декора скрыть несоответствие форм.

Работы проводились под общим наблюдением архиепископа Бордо Анри де Сурди. [174]В мае 1631 г., перед возведением своих наследственных владений в ранг герцогства-пэрства, Ришелье получил разрешение на строительство окруженного стенами города, примыкающего к его замку. Там ежегодно должны были проводиться четыре ярмарки, как в уже хорошо обустроенном аналогичном городке Ниор, а жители получали освобождение от всех налогов, пока не будут построены первые сто домов. Присоединение нового городка к перестроенному замку было, конечно, самым демонстративным из шикарных жестов, но нечто подобное уже делали Сюлли в Анришмоне и Генрих IV на Пляс-Рояль.

Как и они, Ришелье не смог найти необходимых наличных средств и финансировал свою затею путем предварительной продажи строительных участков. Лемерсье разработал проект города, но поскольку жители четырнадцати домов, предусмотренных планом для каждой из сторон обсаженной деревьями плавной улицы должны были сами строить свои дома по унифицированным чертежам, Ришелье стоило больших трудов найти их. 30 июля 1633 г. Сурди сообщал, что на главной улице все еще не хватает пяти домов. Те, кто переселились сюда, хотели угодить Ришелье главным образом из соображений собственной выгоды, и большинство жителей покинуло это место после смерти кардинала.

Чтобы добавить блеска своему городу, Ришелье даже устроит в нем ситценабивную фабрику, а 20 сентября 1640 г. получит разрешительные грамоты на создание академии, названной им «королевским коллежем», для представителей французской и зарубежной аристократии, с преподаванием латыни, греческого и французского права, а также военных наук, «подобающих лицам благородного происхождения». Он также построил больницу и церковь, укомплектованную четырьмя священниками из нового миссионерского ордена, недавно основанного «месье Венсаном» — св. Винсентом де Полем.

Возведение такого ансамбля в центре сельского Пуату — весьма многозначное заявление, смысл которого легко либо преувеличить, либо истолковать превратно. В этом стремлении явно присутствовало сыновнее почтение — Ришелье хотел завершить начатое отцом дело, — а небывалая грандиозность проекта должна была отразить его собственное положение в обществе. Но довольно щедрые ассигнования на церковную утварь и медицинское оборудование свидетельствуют о серьезном отношении Ришелье к религии и о его несомненном, но, к сожалению, слишком редко проявлявшемся чувстве социальной ответственности. Идея академии, напоминающей академию Плювинеля, но предназначенной для европейских аристократов и потенциальных правителей, хорошо отражает элитарность аристократического мировоззрения вкупе с серьезным интересом к интеллектуальному строительству, который нужно рассматривать в более широком контексте его позднейших проектов такого рода.