Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

В случае с галликанскими взглядами профессора факультета Эдмона Рише Ришелье принял сторону папы. При поддержке парламента, испытывающего ужас от любой доктрины главенства церкви, которая могла бы привести к оправданию таких преступлений, как убийство Генриха IV, Рише опубликовал в 1612 г. «Книгу о церковной и политической власти» (Libellus de ecclesiastica et politico potestae), осужденную в том же году провинциальными синодами Санса и Экса. Дискуссия вспыхнула по поводу взглядов Рише, подпитывавших существовавшую вражду по отношению к черному духовенству и освобождению его из-под епархиального контроля. С подачи пожилого кардинала Ларошфуко, который сам недавно вошел в королевский совет и приложил руку к тому, чтобы у короля был исповедник-иезуит, в феврале 1623 г. в дело вмешался Ришелье. [105]

Ришелье, сам в 1625 г. подвергавшийся резкой критике за антигабсбургскую политику и союзы с протестантами в политических целях, ответил тем, что добился от совета 7 ноября 1626 г. декрета, отменяющего постановление парламента от 24 июля и позволяющего докторам богословия, имеющим духовный сан, участвовать в выборах на факультете. Поскольку они были ярыми сторонниками папы, Ришелье удалось получить от Рише 27 декабря нечто равноценное отречению; тот сказал, что и в мыслях никогда не имел оспаривать власть папы. Это опять-таки характерно для Ришелье — твердо разделять в уме вопросы духовной власти, в которых он позиционировал себя на стороне папы, и цели реальной, жизни, которые делали союзы с протестантами за пределами Франции необходимыми для защиты французских интересов на чисто мирском политическом уровне. Еще в 1625 г. он добился осуждения факультетом памфлета, обрушивающегося на эти альянсы как на предательские по отношению к церкви.

В течение 1621 и 1622 гг. головные боли мучили Ришелье все сильнее, и у него появились симптомы нервного истощения. Вне всякого сомнения, они были вызваны в основном теми ограничениями, которые он накладывал на себя из-за необходимости (надо сказать, вполне правильно им понимаемой) быть как можно менее заметным в политических вопросах, выполняя для королевы-матери только то, что можно было выдать за рутинные придворные обязанности, и высказывая только то, что можно было выдать за ее мнение. К несчастью, всего, что он мог и должен был делать в данной ситуации, было недостаточно, чтобы израсходовать всю накопившуюся в нем нервную энергию, хотя ему и приходилось надзирать за строительством и украшением парижской резиденции королевы-матери — Люксембурга. Это включало в себя и деликатное дело — заказать Рубенсу серию картин, которые должны были восславить жизнь королевы-матери так, чтобы утолить ее жажду славы, не нанося в то же время политического оскорбления ее сыну.

Ришелье достиг определенных успехов, поскольку в 1622 г. недоверие к его политическим устремлениям ослабло. Он признается в своих «Мемуарах», что стремился занять место Анри де Гонди в королевском совете, когда тот умер в августе 1622 г. [106]Необходимость назначить в совет церковного деятеля признавалась всеми, но Ришелье пришлось довольствоваться лишь наследованием кардинальской должности, до тех пор пока провокативная антигугенотская политика, отстаиваемая Конде и с самого начала нацеленная лишь на его собственное политическое возвышение, не начала терять убедительности. Конде оставил окружение короля и добровольно удалился в Милан еще до заключения 18 октября 1622 г. в Монпелье договора, разрешившего ситуацию, из которой искали выхода и Людовик XIII, и герцог де Роган.

В течение этого периода внутренних религиозных разногласий во Франции Габсбурги, в своем явном стремлении к господству в Европе, предпринимали серьезные атаки на внешнюю безопасность Франции. Парижским договором от 7 февраля 1623 г. Франция заключила союз с Венецией и Савойей. Перспектива возобновления союза с протестантскими Нидерландами, несомненно, обсуждалась. Военная антигугенотская стратегия, отстаиваемая Конде, дискредитировала себя, в результате чего его противники могли рассчитывать на назначение в совет.

Мария Медичи вернулась ко двору и начала восстанавливать доверие к себе. Ее отношения с сыном заметно улучшились, от былой враждебности остались лишь слабые следы. Иностранные эмиссары начали питать надежды на использование ее влияния, постепенно понимая, что ее политические прозрения и советы на самом деле исходят от державшегося в тени Ришелье. Возможность того, что он будет управлять Францией вместо «седобородых», стала для них очевидной. Людовик XIII на то время, пока шли антигугенотские войны 1621–1623 гг., оставил дело государственного управления на своих министров, так что предстояла смена министров, равно как и перемена политики.