Джанет Глисон - Мейсенский узник

Однако худшее было еще впереди. На некоторое время Дрезден заняли австрийские войска. В июле 1760 года Фридрих подверг город жестокой бомбардировке, предвосхитившей страшные события февраля 1945 года. Многие красивейшие здания Дрездена были разрушены, в том числе Кройкирхе, дворец Брюля и многие особняки. От Турецкого дворца, где некогда праздновали бракосочетание Августа, остались одни развалины.

Семилетняя война завершилась в 1763 году подписанием Губертусбургского мирного договора. По этому договору Фридрих согласился вывести свои войска из Саксонии. Он отметил свою победу тем, что перед уходом из Мейсена провел там торжественный музыкальный концерт, а заодно вывез с мануфактуры более ста ящиков фарфора.

Фридрих уходил из опустошенной страны, потерявшей сто тысяч жителей и все художественные достижения былой эпохи. «Королевские дворцы лежали в руинах, все созданное Брюлем великолепие было разрушено, осталась лишь плодородная, жестоко разграбленная земля», — гневно писал Гёте. Саксонский король и расточительный премьер-министр фон Брюль, благополучно пересидевшие войну в Польше, пришли в ужас, увидев разоренную Саксонию; потрясение было столь велико, что оба умерли в первый же месяц после своего возвращения в Дрезден.

Лишь Мейсенская мануфактура каким-то чудом уцелела.

Стоял 1750 год. Иоганн Готлиб Эдер, один из лучших модельеров Кендлера, весело проводил время в мейсенской пивной.

Компания собралась теплая, кружка следовала за кружкой, трубочка за трубочкой, и Эдер не заметил, как пробили часы на башне собора. Только когда бражники высыпали на булыжную мостовую и, шатаясь, побрели по домам, он сообразил, что время позднее и ему следовало уйти куда раньше.

Приканчивая последнюю кружку пива, Эдер наверняка завидовал другим мейсенским работникам, живущим в лабиринте средневековых домишек по берегам Эльбы — сам-то он жил во дворе собора, в стенах замка, и если они по завершении трудового дня были сами себе хозяева, ему приходилось подчиняться строгому распорядку, установленному замковой стражей. И в том числе соблюдать комендантский час — который уже наступил.

Эдер знал: если его задержат часовые, то следующие несколько недель он проведет в тюрьме, в тяжелых условиях и, что еще хуже, все это время не будет получать жалования, а может и вовсе лишиться работы. Чтобы не попасть им на глаза, он решил подождать у внешней стены, а когда стражники у ворот отвлекутся или пойдут обходить дозором двор, незаметно проскользнуть внутрь.

Увы, этому замыслу не суждено было осуществиться. Возможно, кто-то из часовых приметил движение у стены и позвал товарища посмотреть, кто там. Так или иначе, Эдер понял, что его заметили, и перепугался. С пьяной отвагой он рассудил, что единственный способ избежать ареста — спрыгнуть с укреплений. Это решение оказалось для него роковым.

Пролетев метров десять, Эдер упал на жесткие камни и расшибся так, что мог лишь беспомощно лежать, ожидая, пока к нему по каменистой тропе спустятся часовые. Через несколько дней он скончался от полученных травм.

История Эдера вдвойне трагична, поскольку драконовские меры уже ничего не могли изменить. На пяти-шести европейских заводах к этому времени научились делать твердый фарфор, в следующее десятилетие число таких мануфактур утроилось.

Роковая утечка информации произошла тридцатью годами раньше, в 1719-м, когда Самуэль Штёльцель бежал из Мейсена в Вену, к Гунгеру и дю Пакье. Позже в приступе раскаяния Штёльцель уничтожил заготовленную массу, разбил формы и выкрал эмали. Тогда он верил, что погубил новое предприятие на корню.

Однако Штёльцель ошибался. Дю Пакье сумел выходить свое умирающее детище. Увидев разгромленную мастерскую, он решил во что бы то ни стало восстановить производство. Дю Пакье тайно наблюдал за работой Штёльцеля и к тому же неплохо знал химию. Он был уверен, что и сам освоит изготовление фарфоровой массы.

Пробный обжиг подтвердил его правоту. Через несколько месяцев после бегства Штёльцеля мануфактура переехала в новое, более просторное здание на улице, которая теперь называется Порцелангассе. Там быстро выстроили усовершенствованные печи. Через год она заработала снова. Теперь у дю Пакье трудились двадцать помощников. Штёльцель не сумел его остановить. Монополия Мейсена на выпуск твёрдого фарфора была утрачена безвозвратно.