Михаил Волконский - Ищите и найдете

— Нет, это вы, верно, одни видели! Я никакой девушки не видел! — опять убежденно произнес Варгин.

Он говорил с такой искренностью, что старик Силин попеременно глядел то на него, то на сына и решительно не мог угадать, который из них говорит правду.

— Как же не видели, — совсем уж рассердился Александр, — когда мы с вами вместе следили за санями, ехали за ними на извозчике и доехали до дома господина Трофимова?

— Нет, этого не было! — заявил Варгин тоном человека, который сердится, когда его хотят одурачить.

— Вы лучше мне прямо скажите, — сказал молодой Силин, — что после разговора с этим господином вы просто не хотите почему-то говорить со мной о ней!

— Да о ком о "ней"? — почти крикнул Варгин.

— Да об этой девушке!

— О какой?

— О дочери Авакумова, владельца дома на Фонтанке.

— Никакой дочери Авакумова не знаю.

— Да приятель-то ваш, господин Герье, ведь он уехал?

— Уехал.

— Куда?

— Постойте-ка, куда он уехал? В Митаву, кажется?

— А для чего он уехал?

— Почем я знаю? По каким-то делам, кажется; я его не спрашивал!

Молодой Силин развел руками и поник головой.

— Так вы не хотите говорить со мной о ней? — спросил он решительно.

— Да никакой «ее» я не знаю, русским вам языком говорю! — стал снова убеждать его Варгин.

Но Александр уже не слушал. Он встал и обратился к отцу:

— Пойдемте отсюда, батюшка!

И они ушли, причем молодой Силин не простился с Варгиным, оставив того в полном недоумении, что значили его вопросы, и вместе с тем сам не понимая, что случилось вдруг с Варгиным.

— Ну, уж и люди тут! — твердил старик Силин по дороге домой. — Этот Петербург — сумасшедший дом какой-то. Тут, того и гляди, сам попадешь в сумасшедшие! Нет, скорее вон отсюда! Вон, уезжать, чтобы никогда не возвращаться!

"Чего они ко мне пристали? — с неудовольствием думал Варгин. — Какая там девушка? Ни о какой я девушке знать не хочу! И чего этот тамбовский помещик со своим сыном навязались ко мне? Ну их совсем!"

И он мысленно махнул рукой на тамбовского помещика с сыном, решил больше не ходить к ним и всецело отдался своим занятиям живописью в Михайловском замке, принявшись за них с таким рвением, что дней через десять докончил роспись потолка и наверстал этим время, потерянное в те несколько дней, когда не работал.

Он вошел снова в свою обычную колею. Правда, ему недоставало его собеседника, доктора Герье, но у Варгина был тот счастливый характер истинного художника, который склонен к одиночеству; одиночество же его было полное, потому что и Августа Карловна уехала по делам в Финляндию, как объяснила она, и Варгин остался единственным обитателем ее домика.

Через некоторое время он застал у себя, вернувшись из замка, письмо с большой печатью, на которой был выдавлен красивый герб со множеством эмблем и украшений.

Письмо пришло не по почте, а было принесено посланным, который передал его служанке, сказав, что оно очень важное.

Варгин распечатал это важное письмо и, хотя оно было очень недлинное, все-таки не мог прочесть его, потому что оно оказалось на французском языке, а Варгин не владел иностранными языками.

"Вот так штука! — думал он, вертя письмо и так и эдак. — Кто ж это мне может писать по-французски, на такой бумаге и с такой печатью?"

Бумага, действительно, была превосходная, плотная, словно кожаная, синяя с золотым обрезом.

Как ни хотелось Варгину узнать содержание письма, но до завтрашнего дня спросить ему было не у кого.

Завтра же в замке он решил обратиться к главному архитектору, который говорил по-французски и мог перевести это письмо.

Стоявшая под письмом подпись "Conte René", единственно, что мог разобрать Варгин, решительно ничего ему не объяснила, потому что никакого "конта Рене" он не знал.

Делать было нечего, надо было ждать завтрашнего дня.

Назавтра он первым делом отыскал в замке архитектора и показал тому письмо, прося передать его по-русски.

Архитектор бегло прочел и объяснил Варгину, что в этом письме только что приехавший в Петербург граф Рене просит его, художника Варгина, прийти к нему, а живет он в гостинице на Новоисакиевской улице.

— Какой граф Рене? — удивился Варгин.

— А вы его не знаете? — спросил архитектор.

— Понятия не имею! А вам разве известно, что это за граф?

Архитектор, который строил Михайловский замок, был очень видное лицо и слишком часто бывал в приемной самого императора Павла Петровича, чтобы не знать всего, что касалось двора.