Райдо Витич - Имя - Война

Николай прервал метания — развернулся и пошел по улице вверх, к лесу. Бойцы за ним потянулись, кидая на девушку хмурые взгляды. Антон накинул ей на плечи шаль и за руку потянул за всеми, и Лена дернулась бы, убежала прочь от этой возмутительной компании не бойцов Красной армии — сброда. Но за спиной шагал Дрозд с автоматом наперевес и, девушке показалось, что он выстрелит в нее, если она шагнет в сторону.

Она шла не понимая куда и зачем, кляня себя за то что сдалась, за страх, сковавший холодом грудь. За то, что глупая, слабая, никчемная. За то, что ничего не может, даже самого простого — пойти своей дорогой.

В горле першило, в глаза, будто соли насыпали, кости ломило, но Лена не замечала этого — ее жгла чужая шаль на плечах, огнем в голову и грудь ввинчивалась и давила как плита. Скинуть бы, скинуть.

Над головой послышался гудящий звук и появился самолет.

— Наши!! — обрадовались солдаты.

Лена задрав голову и забыв обо всем на свете стояла и смотрела на красную звезду на крыльях самолета, что ушел в вираж. Они как привет из прошлого, как весть из настоящего в котором еще есть свет, правда и справедливость. Просто не здесь, просто…

Черные самолеты с фашистской свастикой коршунами гнались за краснозвездным «ястребом». Вспышка, гул и черная полоса прошла по небу, пачкая облака.

— Подбили, суки!…

Черная точка ринулась прочь от горящего самолета: летчик выпрыгнуть успел. И тут же вокруг него начали кружить мессеры, поливать свинцом, стрекотом рассыпая противный звук щелканья по небу.

Тиуууу, — ушел вниз подбитый самолет и взорвался, оглушая бойцов.

— Туда! — побежали к месту предполагаемого падения парашютиста, что еще был в воздухе.

Надо успеть, надо помочь, — билось в голове Лены. Это стало единственно важным для нее. Он был для нее символом прошлого — настоящего, символом перечеркивающим настоящее — дикое, неправильное, переворачивающее с ног на голову все что она знала, во что верила. И будь он жив, выживи — он был бы и символом будущего, что никто, никогда не отберет у Родины, будущего светлого и яркого, как солнце на небе, что надеждой — куполом парашюта, зажглось в сердце.

Лена бежала сломя голову, обогнала лейтенанта, вломилась в кустарник и ринулась по лесу, не сбавляя скорости. Немного, и послышался треск веток впереди — туда. Бегом на звук, на маяк, белеющий сквозь зелень листвы.

Мессеры кружили над пролеском, поливая его пулями. Вжик, вжик, над ухом. Плевать — вперед, вперед!

И вот он, советский летчик!

Парашют запутался стропами в ветвях дуба на краю пролеска и мужчина тщетно пытался отстегнуться. Красный потек на штанине галифе, рукаве гимнастерке большое красное пятно, говорили о том, что он ранен. В тот момент Лена не удивилась форме капитана НКВД на летчике, другое заботило — как его стащить с дерева. Мессеры как воронье кружили, атаковали очередями. Чуть и заденут, убьют мужчину.

Девушка глянула на ветки и, подпрыгнув, зацепилась за нижнюю, полезла вверх.

Эка невидаль, по деревьям лазить! Этому она с начальной школы обучена — любимая забава была в ветвях прятаться, кисло-горькие ранетки жевать и кидать их в забияк-мальчишек, на спор показывая свою меткость.

Миг какой-то, и подстегнутая пулями, страхом за летчика, девушка взлетела к кроне, потянула за стропы, приближая его к стволу и давая возможность зацепиться за ветку, а не рухнуть вниз, ломая кости.

— Осторожно! — схватила за портупею одной рукой, второй ствол обняла. Мужчина вдруг улыбнулся и пронзительные голубые глаза вспыхнули задором, светом настолько близким, теплым, что Лена невольно улыбнулась в ответ:

— Нож нужен, стропы перерезать, — сказала спокойно.

Немцы поливали с воздуха огнем, внизу бойцы окружили дуб, приготовившись к отражению нападения с земли, хоть и бестолковому, а девушке вдруг стало спокойно и даже весело.

— Задеть могут, — предупредил ее капитан, достав здоровой рукой нож-складешок из кармана галифе.

— Не-а, — шире улыбнулась Лена. Она действительно была уверена — ни одна пуля не достанет ни ее, ни его, ни ребят. Они теперь вне смерти и жизни, вне времени и вне войны.

Мужчина подтянулся к ней, зацепился за протянутую руку и встал неуклюже на ветки ногами. Срезал стропы, пока Лена придерживала его от падения. Купол сник, отпуская пассажира, обвис на ветках белым облаком.

— Зовут-то как, белочка-спасительница?

— Лена.

— Пчела ее зовут! — выступил Дрозд, услышав милую беседу двух ненормальных под огнем противника.