Р. Грейвз - Золотое руно

От Дельф было недалеко до синих вод Кризейской бухты, где Пелий и Ясон застали коринфский торговый корабль, стоящий на якоре; судно везло груз фокийской керамики и раскрашенных украшений царю Алкиною на Корфу, остров, расположенный против реки Тиамис в нескольких милях от нее. Пелий договорился с владельцем судна, что тот доставит Ясона к Тиамису и позаботится о том, чтобы доверительно сказать корабельщику:

- Это мой племянник, Ясон, сын Эсона, он собирается отплыть весной в Колхиду с дерзкой целью отнять Золотое Руно Зевса у злобного царя Ээта, который отказался вернуть Руно ахейским правителям Греции. Ясон хочет получить совет у оракула Зевса в Додоне и просить Бога одобрить его предприятие. Будет очень жаль если он вдруг упадет за борт прежде, чем достигнет берега Эпира; ибо, поскольку он пока еще не под защитой Зевса, вполне возможно, что он утонет, и Руно, стало быть, останется собственностью Ээта.

Пелий заплатил корабельщику вперед за проезд, сколько тот потребовал, а также дал ему дорогое золотое кольцо со словами:

- Позаботься о моем племяннике так, как если бы он уже плыл домой с Золотым Руном.

Коринфский судовладелец, как и подозревал Пелий, благоговел перед своим соотечественником царем Ээтом, защитником старой веры против новой, и хранил память о своем прежнем покровителе, великодушном царе Асопии Сизифе, которого Зевс и ахейцы привели к такому жестокому концу. Слова Пелия: "Будет очень жаль, ели он вдруг упадет за борт" - звенели у него в голове, а ценность кольца предполагала, что Пелий верит в способность Ясона раздобыть Руно и соответственно вознаграждает судовладельца. Поэтому коринфиец решил убить Ясона; именно на это Пелий и рассчитывал, хотя он был дьявольски осторожен, и не хотел казаться соучастником.

Воды залива были спокойны, а ветер попутным, но на третий день, когда коринфский корабль прошел мимо берегов Левкаса и попал в воды яростного Ионического моря, Ясон почувствовал себя дурно и лег под навес на носу, завернувшись в шерстяной плащ, то и дело приподнимаясь и нагибаясь через борт, когда его рвало. Тогда корабельщик, брат которого, кормчий, знал о его замыслах, схватил Ясона за ноги и бросил за борт. Никто, кроме кормчего, не видел и не слышал, что произошло, ибо гребцы вовсю налегали на весла, сидя к ним спиной, а слабый крик Ясона судовладелец заглушил радостной песней; между тем кормчий на другом конце судна начал бранить одного из гребцов за то, что тот выбился из ритма.

Тут пришел бы конец Ясону, который ослабел от частой рвоты и которого подхватило и понесло мощное течение, если бы не чудо. Дикое оливковое дерево, вырванное с корнем порывом бури или от наводнения на склоне горы и попавшее в море, как раз проплывало мимо. Ясон, который всю жизнь провел в горах и поэтому так и не научился плавать, ухватился за ветви и неимоверным усилием подтянулся, взобравшись на ствол. Он держался за дерево до самого вечера, когда на севере наконец увидел парус, а потом - в двух полетах стрелы от него афинское судно, подгоняемое ветром. Кормчий, заметив сигналы Ясона, повернул к нему, и моряки втащили его на борт. Когда они услышали, кто он и как очутился в воде, они были поражены, ибо не более, чем час назад они видели, как коринфский корабль разлетелся в щепы о скалы подветренного берега, и спасти никого не удалось, решив, что Ясон, вокруг которого шныряли крупные хищные рыбы, должен, безусловно, находиться под защитой богов, судовладелец согласился повернуть руль и доставить его к месту назначения. Имя этого афинского корабельщика - Тестер.

Ясон сердечно поблагодарил Тестера и, преклонив колени у мачты, вознес вслух молитву Богине Афине, покровительнице корабля. Он пообещал в благодарность за то, что она не позволила ему попасть в брюхо рыбы, воздвигнуть алтарь в Иолке и сжечь на нем откормленную телку, ибо ему было ясно, что его спасение - от начала и до конца - подстроено Афиной; ведь оливковое дерево - ее символ.

Несколько дней спустя Ясон прибыл в Додону в сопровождении Аргуса, старшего сына Тестера. Ясон был поражен: он столько слышал восторженных слов в адрес Додоны от ахейцев, отцы которых несколько лет провели здесь, а на поверку это оказалась убогая деревушка у озера, на котором плавали шумные водяные птицы, даже Палаты Совета примостились в большой полуразрушенной хижине с дерновой крышей и утрамбованным земляным полом. Однако он получил указания Хирона, советы которого теперь научился ценить, выражать восхищение во время своих странствий даже по поводу самых жалких зданий, одежды, оружия, скота и тому подобного, на какие ему указывали с гордостью их владельцы, и в то же время порицать все, что он оставил дома, за исключением простоты и честности своих сограждан. С помощью этого нехитрого приема он снискал расположение додонцев, и хотя жрецы в святилище были разочарованы, что дары, которые он намеревался преподнести Богу, - большой медный котел и жертвенный серп с рукояткой из слоновой кости - пропали при крушении коринфского корабля, они удовлетворились его обещанием выслать другие дары столь же ценные, как только он вернется в Иолк. В знак благочестия он срезал два своих длинных светлых локона и положил их перед алтарем: жрецы, пока обещание не будет выполнено, будут иметь безраздельную власть над ним.