Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

— Гм! И что это у вас за предприятие, мой прелестный мальчик? Ты говоришь так, словно все в мире знают, о чем сплетничают в вашем крохотном уголке Фессалии. Волки с горы Гемон утащили ваших костлявых овечек? Или к вам снова прорвались кентавры с Пелиона и давай целовать ваших костлявых баб?

Это были его обычные шуточки. Он хорошо знал, какое предприятие имеет в виду Ясон. Он как раз завершил шестой из Двенадцати знаменитых Подвигов, возложенных на него микенским царем Эврисфеем (сыном и наследником царя Сфенела), который состоял в том, чтобы поймать живым дикого вепря, сущее наказание объявившееся на склонах горы Эриманф. О намечающемся плавании Ясона он услышал на рыночной площади Микен, как раз когда он выволакивал закованного в цепи вепря из ручной тележки, на которой катил его всю дорогу из затененной кипарисами долины в аркадском Псофисе. Горожане кричали в изумлении при виде жутких клыков зверя, похожих на бивни африканского слона, и его горящих, налитых кровью глаз. Юный Гилас говорил горожанам:

— Мой хозяин Геркулес быстро справился с этой тварью. Он загнал ее в глубокий сугроб, а затем набросил на нее пеньковую сеть.

Как раз тогда на рыночную площадь явился один из вестников Ясона и начал свой рассказ о прутиках, шерсти и секире, его слушали собравшиеся там. Геркулес вскричал:

— Эй, люди! Отведите вепря к царю Эврисфею, передайте ему мое почтение и скажите, что я вернусь за новыми распоряжениями, когда сгоняю в Колхиду и разберусь там с этим дельцем о пропавшем Руне. А ну-ка, Гилас, дитя мое, достань для меня из тележки мой мешок, и мы снова двинемся в путь.

Геркулес к своим подвигам добавлял другие авантюры, многие из которых были еще диковиннее, нежели те, которые возлагал на него Эврисфей. Делал он это, чтобы выказать свое презрение к изменнику. Может показаться удивительным, что Эврисфей имел власть над Геркулесом, но вот какова история. После своей победы над миниями Орхомена Геркулес (тогда известный как Алкей) получил в награду от царя Фив руку Мегары, старшей царской дочери, но четыре года спустя во время одного из своих пьяных припадков, убил своих детей, рожденных ею, а заодно и парочку своих племянников, приняв их за змей или ящериц. Его начали преследовать их духи. Обычные обряды очищения не помогли, ибо не так-то легко обмануть духов своих родных детей, и поэтому он отправился в Дельфы спросить совета Аполлона, жалуясь на внезапные пощипывания в ногах и по всей коже и на детские голоса, звучащие в голове. Главный Жрец не позабыл, какую враждебность проявил некогда Геркулес к новой вере и приказал ему в течение Великого Года быть слугой царю Эврисфею, отец которого, Сфенел, был убит Гиллом, сыном Геркулеса. Он должен был выполнять все, что прикажет ему Эврисфей, ему было обещано, что к концу Года судороги прекратятся, а голоса умолкнут. Между тем врачеватели из святилища приписали смягчающие средства. Длина Великого Года — примерно 8 лет, и к концу его солнце, луна и планеты возвращаются на свои прежние места.

Сперва Эврисфей обрадовался таким условием — они льстили ему и давали надежду отомстить за убийство своего отца Геркулесу, который был подстрекателем, но скоро он понял, до чего неудобно иметь столь необычного слугу. Геркулес, успешно выполнив первое задание, а именно — удушив Немейского Льва — напугал Эврисфея почти до смерти, тем что, играючи, швырнул убитого зверя ему на колени. Эврисфей отказался его принимать и выстроил для себя прямо под троном медное убежище, в котором он мог скрыться, захлопнув над головой люк и прикинувшись мертвым, если Геркулес снова ворвется во дворец. Тогда он выдумал уйму почти невыполнимых заданий, которые его вестник Талфибий должен был приказывать выполнить Геркулесу и целью которых было не пускать тиринфского верзилу в Микены как можно дольше. Геркулес обычно приветствовал Талфибия словами:

— Эй, Навозный Жук, какую новую грязь ты притащил от своего хозяина?

Но из уважения к Талфибию он не выбивал ему зубы.

Ясона некогда предупредил его наставник Хирон, что благоразумней пить с Геркулесом, чем ссориться с ним. Поэтому он кротко ответил на его хохмочку:

— В самом деле? Да неужто ты и впрямь не слышал, о чем всем в Греции прожужжали уши? Наверно, ты был в дальних краях или в каком-нибудь недоступном уголке Греции несколько месяцев кряду. Но клянусь пятнами моего леопарда, плотники и маляры — поразительно сдержанный народ. Интересно, почему все-таки они даже тебе не рассказали, что это за корабль, над которым они работают, и для какой цели он предназначен.