Роберт Грейвз - Божественный Клавдий и его жена Мессалина

Затем Ирод обратился ко всему залу.

- Сиятельные отцы, - сказал он, - вы сказали мне, что гвардейцы провозгласили императором моего друга Тиберия Клавдия Друза Нерона Германика, экс-консула, не испросив на это вашего согласия. И я понял, что гвардейцы не проявили особой охоты позволить ему явиться сюда по вашему приглашению. Но, если я не ошибаюсь, отправленное ему послание исходило не от всего сената, а лишь от неофициальной группы из нескольких сенаторов, и, когда оно было вручено Тиберию Клавдию, того сопровождала лишь кучка крайне возбужденных солдат - ни одного офицера там не было. Возможно, если послать сейчас в лагерь гвардейцев другую делегацию, облеченную всеми полномочиями, офицеры посоветуют Тиберию Клавдию отнестись к ней с уважением, которого она заслуживает, и обуздают излишнее веселье солдат под их командой. Я предлагаю отправить в лагерь тех же двух защитников народа и готов, если вы пожелаете, пойти вместе с ними и присоединить к их голосам свой - естественно, беспристрастно и незаинтересованно, как стороннее лицо. Я полагаю, что имею достаточное влияние на моего друга Тиберия Клавдия, которого знаю с детства - мы учились под руководством одного и того же почтенного наставника, - и достаточный авторитет среди гвардейских офицеров - я частый гость за их столом, - и, разумеется, отцы сенаторы, достаточно горячее желание заслужить ваше хорошее мнение, чтобы решить этот вопрос к удовольствию всех сторон.

И вот в тот же день, часа в четыре, когда я, наконец-то добравшись до второго завтрака, сидел за столом в офицерской столовой под молчаливым, неусыпным, хотя и почтительным надзором сотрапезников, в комнату вошел капитан с сообщением о том, что в лагерь прибыла сенатская делегация и сопровождающий ее царь Ирод Агриппа просит разрешения поговорить со мной наедине.

- Проводи сюда царя Ирода, - распорядился дежурный полковник. - Он наш друг.

Вскоре в комнату вошел Ирод. Он приветствовал всех офицеров, называя их по имени, а одного или двух даже хлопнул по спине; затем подошел ко мне и отвесил самый подобострастный официальный поклон.

- Могу я поговорить с тобой наедине, цезарь? - спросил он.

Я был смущен, услышав такое обращение, и попросил называть меня моим собственным именем.

- Ну, если уж ты не цезарь, не знаю тогда, кто может носить это имя, - сказал он, и все, кто там был, расхохотались. Ирод обернулся к ним.

- Мои доблестные друзья, - сказал он, - я благодарю вас. Если бы вы присутствовали на совещании сената сегодня днем, у вас было бы еще больше оснований смеяться. В жизни еще не видел такого скопища полоумных фанатиков. Вы знаете, что они задумали? Они задумали начать гражданскую войну и вызвать вас на решительный бой, имея себе в помощь лишь городские батальоны, возможно, одного-двух городских сторожей да домашних рабов, наряженных в солдатское платье, во главе с гладиаторами из цирка! Это же курам на смех! Говоря по правде, то, что я хочу сказать императору, может быть сказано при всех вас. Сенаторы прислали сюда трибунов, потому что ни один из них не осмелился явиться сюда сам: те предложат императору подчиниться власти сената, а если он не пойдет на это, что ж, его заставят. Как вам это понравится? Я пришел вместе с ними, так как обещал сенату дать императору беспристрастный совет. Сейчас я исполню это обещание. - Ирод снова резко обернулся ко мне. - Мой совет, цезарь, будь с ними пожестче. Наступи на этих ничтожных червей и погляди, как они извиваются.

Я сказал упрямо:

- Мой друг Ирод Агриппа, ты, по-видимому, забыл, что я римлянин и что, согласно конституции, даже императорская власть зависит от воли сената. Если послание сената таково, что я могу ответить на него вежливо и смиренно, я не премину это сделать.

- Как знаешь, - сказал Ирод, пожав плечами, - но не думай, что сенаторы станут от этого лучше к тебе относиться. Согласно конституции, да? Я склоняюсь перед твоим превосходным знакомством со стариной, но имеет ли это слово какой-нибудь практический смысл в наши дни?

Затем в комнату впустили защитников народа. Они пробубнили дуэтом то, что велел передать сенат: меня настоятельно просят не прибегать к силе, но без дальнейших колебаний отдать себя под защиту сената; мне напоминают об опасностях, которых и они, и я избежали при покойном императоре, и умоляют не совершать поступков, которые могли бы привести народ к новым бедствиям.

Фраза об опасностях, которых они и я избежали при Калигуле, прозвучала три раза, так как сперва один из них ошибся, затем второй кинулся ему на помощь, и наконец первый повторил все с самого начала.