Ахмед Боков - Сыновья Беки

– А отец что? – спросил Хусен, едва сдерживая злобу против ее родителей.

– Если нани надумает, он не станет ей возражать. Я слыхала, как он вчера сказал: «Нельзя же нам самим навязываться, Подожди, пока сватов зашлют». Видно, все это – дело нескольких дней… У меня голова кругом идет… Остается только убить себя!..

Сдерживая рыдания, она утирала слезы концом платка.

– Умереть?!

– А что же делать?

У Хусена промелькнуло: «Может, украсть Эсет? Не я первый, не я последний…»

– Ты согласишься сделать то, что я скажу?…

– Я согласна! Говори!..

И тут раздался голос Кабират!

– Дочка, а ну иди сюда!

Эсет вздрогнула, но через минуту успокоилась и крикнула в ответ!

– Иду!

И пошла. Только не прямо к дому, а вдоль плетня, чтобы дать высохнуть глазам.

Хусен еще постоял в огороде, но скоро ушел и он.

Жизнь поставила перед ним сложную задачу. Что делать? Похитить Эсет? Да она и сама пойдет за ним. Но куда он поведет ее, к кому? И что будет потом?…

К вечеру пришел человек и сказал, что Довт зовет Хусена.

Старик лежал в постели. Хусен пожелал ему здоровья.

– Живи и ты долго, – ответил Довт, – в два раза дольше моего.

Лицо и особенно глаза Довта показались Хусену очень грустными.

– Подойди ко мне поближе, – сказал старик. – Что ты там стоишь?

Хусен подошел и тихо спросил:

– Что у тебя болит?

– Э, что бы ни болело, это не беда. Тело ведь – только оболочка. В человеке главное – душа. А мою душу уже в небо зовут.

Хусен похолодел. Он вдруг осознал, как ему дорог этот одинокий старик.

Довт через силу улыбнулся.

– Помнишь? Когда еще я говорил тебе, что настал мой час. Да вот ведь сколько прожил.

Хусен переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать Довту, как его утешить.

– А ну, сними-ка ружье, – старик глазами показал на стену. – И патронташ тоже.

Хусен снял.

– Возьми это себе. Мне они больше не нужны. А тебе понадобятся. Все еще только начинается. Царя-то скинули, а корни его глубоко проросли, корчевать надо. Так что оружие пригодится.

Уставшие глядеть на свет глаза старика закрылись, но через минуту-другую он снова открыл их и сказал:

– А теперь сходи за муллой. Пусть придет, прочитает яси.

Вечером Довта не стало.

Хусен очень скоро убедился в правоте слов Довта.

Прошло всего два дня, и в Сагопши заговорили о беспорядках. Слухи были разные. Одни утверждали, что началась настоящая война между ингушами из Плиева и Яндаре и Сунженскими казаками. Другие рассказывали о вооруженных столкновениях во Владикавказе.

Неспокойно было и в селах Алханчуртской долины. Люди, понимая, что рано или поздно им тоже придется постоять за себя, запасались оружием: готовились встретить врага. Они знали, какое оружие им готовить.

А Эсет не знала, как ей действовать против своего личного врага, против жениха из Сурхохи. В ее душе затеплилась маленькая надежда. Несколько дней назад Хусен сказал: «Ты согласишься сделать то, что я скажут.»

Хусен не договорил тогда. И она ждет. Эсет не надо спрашивать, согласна она или нет. Как скажет Хусен, так и будет. Но когда-то они теперь снова увидятся?…

Эсет решительно пошла к плетню. Хусен посреди двора чистил лошадь. Крикнуть она не осмелилась, только заскребла по прутьям палочкой.

Хусен не сразу заметил ее. Но вот он повернулся и, бросив работу, подошел.

– Я устала стоять здесь, а ты все не смотришь, – обиженно сказала Эсет. – Мне кажется, ты уже и не хочешь смотреть в эту сторону.

– Если бы после каждого моего взгляда на этот плетень из него выпадало по прутику, давно уже не было бы этой ограды.

– Но ты мог бы и перелезть через него: не так он высок.

– Мог бы. Если бы в вашем доме никого не было, кроме тебя, я бы перепрыгнул через него, будь он хоть до самых туч высотой.

– Ну так в чем же дело? Я ведь одна дома!

Хусен сначала подумал, что Эсет шутит, – он даже в мыслях не допускал такой смелости в своей подруге. Но Эсет была очень серьезна.

– А где же ваши? – спросил он, не решаясь еще перескочить в их двор.

– Дади с Тарханом уехали во Владикавказ, а нани в Кескеме, – ответила Эсет и внезапно как-то потеплела, будто оттаяла. – Ты иди в дом, я сейчас, только ворота запру, – сказала она, когда Хусен перелез, и побежала.

Он чувствовал себя как вор, когда шел по двору, ступив же на порог, совсем растерялся – сердце билось в груди, словно молот о наковальню.

– Ну вот и заперла, – сказала Эсет, входя. – Если кто и постучит, ты вполне успеешь уйти, пока я пойду открывать. Правда ведь? – Эсет будто успокаивала и себя и его.