Ахмед Боков - Сыновья Беки

– Век бы их не видать! – в сердцах ответила Эсет. – Очень-то они мне нужны! Пусть никто не приходит.

Соси торопливо закрывал лавку, спешил к мечети.

– Долго ходить не будут, – веско, по-мужски заключив перепалку, сказал он. – Скоро выдадим тебя, тем все и порешится.

Не проронив больше ни слова, отец вышел за ворота, а последовавший за ним Тархан бросил по пути:

– Гусиные твои глаза. Голову бы тебе надо оторвать.

Ошарашенная всеми свалившимися на нее бедами и этой руганью, Эсет уткнулась в груду сложенных подушек и горько зарыдала.

…Кайпа тоже чуть не плакала. Она сидела и гладила шелковистые волосы Султана, что жался к ней, как цыпленок к наседке.

Снова и снова не давали покоя мысли о сыновьях, которые все еще так и не оперились. Хасан где-то пропал без вести, теперь Хусен что-то замышляет… Тянется к плоду, которого ему не достать…

Жизнь идет, а думы все те же. Уже и поседела Кайпа раньше времени. Мудрено ли при таких горестях да непосильном труде?

Хусен ушел к мечети. Он ждет добрых вестей. А мать по-прежнему боится только одного: не лишили бы ее и этого сына.

– Нани! Что ты сидишь в темноте? Зажги лампу! – восторженно крикнул, вбегая, Хусен.

И не успела она ответить, сын сообщил:

– Власть перешла к беднякам!

У Кайпы даже выражение лица не переменилось.

– Как это власть может перейти к беднякам? Ты, верно, не понимаешь, что говоришь!

– Все понимаю, нани! Может, это не я пришел, от мечети, а ты? – Хусен улыбнулся. – Своими ушами все слышал. Русский приехал из Владикавказа! Дауд тоже с ним был! И еще один…

– И все же ты, видать, что-то не так понял. Как могут бедняки держать власть в своих руках?

– Они не одни. С ними Ленин! Это самый главный болшек! Слышишь? Сказали, что земли помещиков раздадут бедным! И войне конец!

Сомнения Кайпы поколебались.

– Дай бог, чтобы это была правда, – сказала она.

– Считай, что бог уже дал! – крикнул Хусен и устремился к двери.

– Ты куда?

Он не ответил. Кайпа вышла вслед за сыном. Хусен торопливо разгружал арбу с дровами. Кайпа про себя удивлялась, чего он так спешит, но молчала. Только, когда сын стал запрягать лошадь, снова спросила:

– Куда ты среди ночи?

– В поместье, к Угрому.

– Это еще зачем?

– Нам тоже причитается доля.

– Какая доля?

– Такая… как всем.

Хусен, не оборачиваясь к матери, занимался своим делом.

– А ну, распрягай! – крикнула Кайпа. – Не успел из одного омута выбраться, в другой хочешь угодить?

– Ни в какой омут я не кидаюсь, – сказал Хусен, бережно отстраняя мать, которая попыталась сама распрячь коня. – Нечего тебе за меня бояться, нани. Я не на грабеж собираюсь. Мы все столько лет ждали этого дня…

– Надо еще подождать, посмотреть, что люди станут делать.

– Тогда уже поздно будет.

– Тем лучше. А сейчас не поедешь – и все тут.

– Нет, поеду, – сказал Хусен, беря лошадь под уздцы.

Кайпа вцепилась с другой стороны. Хусен хлестнул коня. Тот, хоть Кайпа и сдерживала его, тихо тронул вперед, решил, видно, слушаться того, кто владеет кнутом. Отпустив коня, Кайпа опередила арбу и легла перед воротами, преградив путь.

– Только через меня ты уедешь со двора!

Хусен остановился. Он просил, умолял:

– Нани, ну, пожалуйста, пусти меня. Встань.

– Ни за что!

– Ну и лежи.

Спрыгнув с арбы, Хусен выбежал за ворота.

Было то время, когда старый месяц совсем ушел, а новый еще не показывался, поэтому хоть в небе и ясно, а ночь темная. Но вокруг все гудело. За селом громыхали повозки, покрикивали возницы на лошадей. Люди гнали их, словно наперегонки. Пешему на дороге и ступить негде, держись только обочины. Весь путь до угрюмовского поместья заполнен арбами.

Впереди послышался неистовый лай собак. Хусен узнал их по голосам: это помещичьи. Раздались выстрелы. Собаки завизжали… и умолкли…

Арбы и люди остановились. Хусен протиснулся вперед. Послышались окрики:

– Назад! Вы отсюда ничего не увезете!

– Увезем! Хоть на четвереньках стой. Все, что надо, заберем!

– Чего так стараешься? Не наследство же твое отбираем?

– Не наследство. Тем оно и хуже. Я в ответе за все это добро!

Хусен узнал голос Зарахмета.

– Перед кем отвечать собираешься?

– Перед хозяином. А кто хозяин, вы не хуже меня знаете!

– Прошло время твоего хозяина! Мы сами ответим перед ним. Ты лучше уйди по-хорошему, пока добром просим!

Арбы двинулись вперед. Боясь, как бы его не растоптали, Зарахмет отошел с дороги.