Андрей Серба - Полтавское сражение. И грянул бой

Прибытие в восточные воеводства Польши войск царя Петра и гетмана Скоропадского и их победы тут же повлияли на настроения польской и литовской шляхты, увеличив число сторонников России. Например, влиятельные князья Вишневецкие, прежде поддерживавшие Лещинского, признали свое прежнее поведение ошибочным, заявили, что раскаиваются в этом, и перебежали к гетману Сенявскому. Особым «Манифестом» Петр простил их: «Мы все от них бывшие нам досады и противности забвению предаем, и в прежнюю приязнь и протекцию свою оных восприемлем», чем еще больше способствовал уменьшению рядов приверженцев Лещинского.

Поэтому на какую-либо помощь из Речи Посполитой от короля Лещинского или генерала Крассова шведской армии под Полтавой надеяться не приходилось — те сами находились в весьма незавидном положении.

Но как хорошо не обстояли бы дела России и Турции и как удачно они не складывались бы в Польше, окончательную точку в войне со Швецией должна была поставить русская армия. Ее проблемам Петр и посвятил зимой свое основное время и внимание. Прежде всего, он позаботился о ее четкой организации, увеличении численности и пополнении офицерскими кадрами, о переходе на новые образцы вооружения и обучение солдат и офицеров современным приемам боя и способам ведения боевых действий.

В настоящее время русская армия имела в своем составе два гвардейских полка, 52 пехотных, три гренадерских, 28 кавалерийских. Пехота и кавалерия были сведены в бригады из двух-пяти полков, бригады — в дивизии по три в каждой. Наряду с бригадами и дивизиями формировались отдельные корпуса, выполнявшие вспомогательные обязанности и несение гарнизонной и охранной службы, в состав которых вошли в основном полки «старого строя» — стрельцы. Бригады, дивизии и корпуса были непостоянного состава, их численность могла увеличиваться и уменьшаться в зависимости от поставленной перед ними задачи.

Полковая артиллерия входила в штат своих полков, а полевая и осадная были сведены в один артиллерийский полк: четыре пушкарские роты, четыре бомбардирские команды, одна понтонная и одна инженерная роты общей численностью в 674 офицера и солдата при 126 орудиях.

Бичом русской армии являлось дезертирство, появившееся сразу после начала формирования в 1700 году полков «нового строя» и принявшее массовый характер после введения в 1705 году принципа комплектования армии путем рекрутских наборов. Петр всегда с холодом в груди вспоминал, как осенью 1707 года в стоявших на Висле 23 русских драгунских полках вместо 23 тысяч числившихся по штату человек налицо были только 8 тысяч — остальные находились в бегах. Дезертирство приняло настолько широкий размах, что поражало живущих в России иностранцев, и английский посол Витворт постоянно отмечал этот факт в своих донесениях в Лондон.

Не лучшим образом обстояло дело и в офицерском корпусе русской армии. Офицеров-помещиков мало привлекала перспектива подолгу находиться вне семьи и поместья зачастую за пределами России, оставляя землю и хозяйство без надлежащего присмотра, и они всеми способами стремились избежать службы. Доброе слово и увещевания воздействия на них не оказывали, и Петр был вынужден принять карательные меры: за уклонение от военной службы, за несвоевременное возвращение из отпуска, за самовольную отлучку из полка продолжительностью свыше месяца офицеры-помещики лишались поместий, на них накладывался штраф до трех тысяч рублей, с их владений брались лишние даточные люди.

Несмотря на предпринятые меры, офицеров в армии не хватало. Русские военные школы выпускали в год не больше четырехсот офицеров, а потребность в них, особенно в военную пору, была намного выше. Поэтому Петр был поставлен перед необходимостью нанимать на службу офицеров-иностранцев, прекрасно понимая, что большинство из них вовсе не те люди, на верность которых можно положиться в час невзгод и тяжких испытаний.

Петр неустанно следил за перевооружением пехоты с устаревших мушкетов на новые ружья-фузеи, увеличивал артиллерию и повышал ее боевые возможности за счет принятия на вооружение самых современных образцов орудий, приложил немало сил, чтобы научить регулярную кавалерию скакать в атаку сомкнутым, стремя в стремя, строем, а не лавой, и палашом колоть, а не рубить, как саблей, как было принято у казаков. Помимо борьбы с «казачиной», особое внимание он уделял «ездящей пехоте» — драгунам, которые, вооруженные мушкетом, двумя пистолетами и палашом, должны были одинаково умело сражаться в конном и пешем строю. Служба в драгунских полках была наиболее тяжелой, отчего в них и наблюдалось самое большое дезертирство.