Андрей Серба - Полтавское сражение. И грянул бой

Появление запорожцев также сковало действия сторонников России: кобеляцкий сотник Ерофей Иванов, собравшийся было уйти со своими казаками в Миргород к полковнику Апостолу, не осмелился сделать это, опасаясь сечевиков, по той же причине остался со своей сотней в Келеберде и тамошний наказной сотник Роман Родуст, ранее заявивший о желании примкнуть к казакам Апостола. Зато увеличились силы сечевиков, к которым толпами валили «вольные казаки» и селяне, недовольные поведением царских войск, которые в поисках продовольствия и фуража вели себя почти так же, как шведы. Как доносили дозорцы Скоропадского, за счет добровольцев число казаков Гордиенко увеличилось до пятнадцати тысяч сабель.

Желая исправить положение в свою пользу, Петр вынужден был отправить 4 марта письмо князю Меншикову, которого до этого вызвал к себе в Воронеж: «Ежели вы не в пути, то лучше бы еще немного там для запорожского дела задержались, а сие дело, сам ты знаешь, что не из последних; я уже писал до господина фельдмаршала, чтоб он подался к Переволочне для сего дела; при том же советую и вам». Однако положение не улучшалось, отряды запорожцев распространялись по всей Украине, и 30 марта генерал-лейтенант Карл Ренне писал Петру: «А здесь гораздо от тех изменников большой пожар разгораетца, который надобно заранее гасить».

Измена Запорожья пагубно сказывалась не только на состоянии русских дел на Гетманщине и Украине, но и в Польше. Генерал Гольц, командующий русским Заднепровским корпусом, отправленным на помощь коронному гетману Сенявскому, сообщал, что тот в панике и уже дважды присылал к нему своих генерал-адъютантов с просьбой, «чтобы я маршем своим без дальнейшего отлагательства к нему поспешал», поскольку «коронное войско начинает зело перебегивать и к противной партии переходить». Еще Гольц доносил, что «поляки чают, что приступлением (присоединением) запорожцев к королю шведскому царского величества прежние счастливые удачи и великие авантажи ныне всемерно разрушены суть». Поляки были уверены, что Заднепровский корпус будет перенацелен «покарать запорожцев», и Гольц просил Петра подтвердить его прежние указы о помощи Сенявскому, «дабы опасные перемены упредить и коронное войско в постоянном доброжелательстве состоять».

Если коронный гетман Сенявский был в панике, то «станиславчиков» появление нового союзника окрылило. Сторонник короля Лещинского полковник Хмара занял Оршу, и командир дислоцированных в том районе русских войск Корсак перенес свою ставку под Смоленск, срочно запросив у вышестоящего командования подкреплений. А вскоре стало известно, что на помощь Хмаре движутся к Днепру войска генерала Сапеги. Да что поляки, если после ухода кошевого Гордиенко к Мазепе английский посол в Москве Витворт в своих сообщениях в Лондон стал именовать последнего «мистер Мазепа»!

После того как Гордиенко, не возвратившись на Сечь, обосновался со своим отрядом в Новых Санжарах, Петр приказал Долгорукому предпринять все возможное и невозможное, чтобы «переменить старшину на Сечи», и фельдмаршал поручил сделать это полковнику Апостолу. Прежде делами Запорожья занимался полковник Галаган, однако об этом стало известно Гордиенко, который объявил Галагана своим главнейшим врагом, поклявшись его убить и наводнив Чигирин огромнейшим числом своих дозорцев, полностью парализовавших деятельность Галагана по вмешательству в жизнь Сечи. Угроза гибели Галагана была столь реальна, что указом от 6 апреля Петр велел Меншикову отправить в Чигирин для охраны Галагана полк драгун под командованием генерала князя Григория Волконского.

Выполняя приказ, Апостол тайно послал на Запорожье несколько своих старшин, бывших некогда сечевыми сотниками и куренными атаманами и пользующихся там до сих пор уважением. Задание у них было одно — свергнуть «так или иначе» оставшегося вместо Гордиенко наказного атамана Михайло Симонченко и войскового судью «и во всех противностях учинить диверсию».

Вскоре среди сечевиков поползли слухи, что Гордиенко принял сторону Мазепы не потому, что «его дело правое и законное», а потому что был им подкуплен. Обвинение было серьезным, на собравшейся раде Симонченко не смог его опровергнуть, и Гордиенко заочно был лишен своей должности. Вместо него кошевым атаманом был избран Петро Сорочинский, который немедленно велел войсковому писарю Остапу Сербину рассылать грамоты, «дабы к вору Костке кошевому запорожцы не приставали».