Инна Сударева - Ловите принца! (Щепки на воде)

— Боже, боже, за что мне это? — стонал в своих покоях король на следующий день после похорон сына.

— Он хотел убить Патрика и он сделал это! — необычно низким голосом отозвалась королева на все стоны мужа. — Найти и наказать!

Лавр застыл у окна, обернулся к Корнелии.

Она сидела на диване, тесно сжав колени и уложив на них сцепленные в мертвый замок тонкие руки. Прямая, но вся дрожащая от внутреннего мороза. Облаченная с ног до головы в черный бархат, бледная, с застывшим взором светлых глаз, с лицом, белизной и четкостью подобным лицу мраморной статуи, королева была схожа с вестником смерти.

— Ты этого хочешь? — глухо спросил король.

— Да. Казни его, Лавр. Он убил нашего сына. Убийцы в Лагаро наказываются смертью. Разве не так?

— Мелин тоже мой сын, — еще глуше напомнил Лавр.

— Но он же убийца твоего сына! — сквозь зубы прошипела Корнелия, впиваясь глазами в глаза короля. — И он его убил потому, что Патрик встал ему поперек горла! Они с самого начала были, как кошка с собакой.

— Вот именно! — воскликнул король, теряя самообладание. — Патрик сам его задирал. Патрик ранил его! Мелин защищался…

— Ах, значит, Патрик виноват в собственной смерти? Вот до чего ты договорился?! Ты оправдываешь убийцу! Убийцу своего сына! — Корнелия по слогам произнесла новое звание Мелина.

— Мелин не убийца! Мелину незачем было убивать Патрика. Все вышло случайно…

— Тогда почему он бежал? Сломя голову, через весь Тильд? Даже приятеля своего здесь оставил…

— Ты же слышала, что говорили дворяне, которые видели их драку. Патрик напал — Мелин оборонялся. У Патрика был меч, а Мелин оружие не использовал. А сбежал, потому что испугался…

— Вот именно! — повторила недавнюю реплику мужа Корнелия и одним стремительным рывком встала с дивана. — Испугался! Чего? Возмездия! Злодей всегда бежит от возмездия! Разве не так? Подумай, ты только подумай. Ведь он отомстил нам — мне и тебе. За свою мать, за Аманду, которую ты убил семнадцать лет назад из-за меня. Ты убил ее, а Мелин — твоего сына. И тебе, и мне он отомстил…

Лавр, застонав словно раненый зверь, запустил пальцы в волосы, словно хотел выдрать их все сразу:

— Корнелия, не надо видеть в Мелине такое чудовище. Это случай, злой случай. И если все рассудить так, как дóлжно, то виноват во всем я. Семь лет назад я допустил ошибку и теперь, похоже, за нее расплачиваюсь…

— Не прикрывай собой этого негодяя! — выкрикнула королева. — Он совсем заморочил твою голову. Кто поручится за то, что у него не было злого умысла? Ты говорил мне, что он привез тебе известие о кознях Гоша. И я теперь думаю, что Мелин и Гош заодно. И убийство Патрика — всего лишь часть их общего плана!

На эти ее слова король криво усмехнулся:

— В тебе кричит горе. И оно же туманит твои мысли. Подумай сама: если Гош и Мелин заодно, если они в своих планах приговорили Патрика к смерти, неужели не нашлось другого способа убить нашего мальчика? Неужели это надо было сделать именно Мелину, рискуя при этом попасть в заключение?

Корнелия неожиданно заскрипела зубами. Минуту спустя, сказала голосом, полным зимнего холода:

— Как я поняла, ты не намерен разыскивать и наказывать убийцу сына.

Лавр нахмурился:

— Я намерен разыскать его. Но не для того, чтоб предавать суду и казни. Я верю, что Патрик погиб случайно, и мой сын не желал смерти своему брату. То, что он сбежал и теперь скитается где-то по Лагаро, мучимый совестью — это уже достаточное наказание. С некоторых пор я не разбрасываюсь своими детьми!

— Когда-нибудь он и тебе сломит шею, — процедила сквозь зубы Корнелия. — Да, он твой сын, это по всему видно. Особенно по тому, с какой легкостью он сметает преграды на своем пути.

— Патрик не был ему преградой…

— Патрик приносил ему неудобство. А для Мелина, похоже, этого достаточно, чтоб ударить, — ответила королева и решительно прошла к выходу из покоев супруга. — Прости, я не могу больше продолжать разговор. Это уже слишком, — и скрылась в полумраке дворцового коридора.

За ней прошуршали шелком платьев придворные дамы, потом дверь закрылась.

Королю показалось, что с ее уходом из комнаты выплыло грозовое облако, хлеставшее всё и вся вокруг беспощадными молниями. И Лавр, прерывисто вздохнув, наконец-то получил возможность сделать то, что так хотелось. Его горло сводили судороги — горе и боль просились на волю. Он упал в кресло, закрыв лицо руками, и беззвучно заплакал…

Где-то далеко-далеко от стольного Тильда, на границе провинций Ларс и Данн, в маленькой харчевне 'Маковка', уткнув голову в безвольно опущенные на стол руки, сидел наследный принц Лагаро. Его верный спутник Ларик расположился напротив, на табурете, у крохотного окна, молча и растерянно глядя на приятеля.