Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Штурм бастионов Видо ошеломил французов, и, ви­дя безнадежность сопротивления, они начали сдаваться.

Командир «Магдалины» передал, что на первую ба­тарею ворвались турки и хотели начать резню сдав­шихся в плен французов.

Ушаков послал адъютанта, лейтенанта Балабина, к Пустошкину.

— Передать Пустошкину: немедля выставить у вхо­да во все бастионы наш крепкий караул. Турок и албан­цев не пускать, ежели полезут, гнать прикладами.

В два часа дня внезапно, как по команде, смолкли пушки, и громовое русское «ура» сотрясло могучие уте­сы острова — над крепостью взвились русские флаги.

Полчаса спустя к борту «Святого Павла» подошла шлюпка с пленными французскими офицерами во гла­ве с генералом Пивроном.

С падением Видо и передовых укреплений Новой крепости участь Корфу не вызывала сомнений. Ключ от морских ворот находился в руках Ушакова. Отныне с высот Видо открывалась возможность беспрепятст­венного обстрела Старой крепости на Корфу. Стреми­тельный штурм бастионов на Видо и Новой крепости на Корфу показал французам, что им противостоит иной, совершенно отличный противник от всех, встречав­шихся ранее, — австрийцев, итальянцев, турок… В ожесточенных рукопашных схватках на бастионах Святого Рока, Сальвадора и Новой крепости французы явно уступали русским матросам и солдатам. Отныне дело было только за временем. И видимо, это хорошо уяснили французские генералы.

Не успели утром следующего дня возобновиться атаки французских укреплений, как на стенах послед­ней, Старой крепости, появились белые флаги.

Ушаков приказал немедля прекратить огонь. На борт «Святого Павла» прибыли два французских офицера-парламентера. Комиссар Директории Дюбуа просил начать переговоры о сдаче крепости. Ушаков тут же вручил ответ парламентерам: «До сдачи крепос­тей Корфу, дабы не проливать напрасно кровь людей, я на договоры согласен». Вызвал адъютанта Балабина.

— Поезжай с французами, вручи им мои условия. Все условия русского флагмана французы приняли без оговорок.

Крепости со всем находящимся в них имуществом, а также корабли передавались победителям по описи. Сдавшийся гарнизон перевозился в Тулон, с догово­ром, под честное слово — 18 месяцев не применять ору­жие против союзников.

20 февраля комиссар Директории Дюбуа и генерал Шабо подписали капитуляцию.

Ранним утром 22 февраля на фалах «Святого Пав­ла» запестрели флаги сигнала: «Обеим эскадрам снять­ся с якорей и следовать линией по всему рейду на яко­ря». Корабли в целях предосторожности плотным кольцом окружили внешний рейд.

В полдень французский гарнизон, выходя из крепо­сти, положил перед фронтом наших войск ружья и зна­мена. На всех крепостях и плененных кораблях взви­лись российские флаги.

На верхней палубе русских кораблей, у мачт и на реях, на батарейных деках в откинутые порты, всюду с радостными физиономиями глазели на происходящее матросы.

— Ух ты, поперли француза здорово…

Ушаков вместе с Пустошкиным стояли на шкан­цах, и им тоже передалось настроение экипажа. Про­стым глазом хорошо просматривалось, как, понуро опустив головы, отходили в сторону французы.

— Федор Федорович, — прервал молчание Пустошкин, — а сия виктория наша над войсками Директории впервой в кампании супротив француза.

— Все верно, Павел Васильевич, к тому же трофей немалый. Как-никак четыре генерала и три тыщи войск, в таких-то крепостях. Пожалуй, сие впервые. — Ушаков прервался и озабоченно перевел взгляд на берег. — После молебна, Павел Васильевич, съездим на берег в гошпиталя к служителям, а торже­ства после…

Залпы прервали разговор флагманов, крепости са­лютовали адмиральскому флагу. На борт «Святого Павла» доставили знамена крепостей, флаги француз­ских кораблей, ключи от крепостей. Трофеи оказались немалые — больше шестисот пушек с мортирами, ты­сячи ружей, сотни пудов пороху, тринадцать боевых кораблей и судов. История до сих пор не знала подобно­го штурма и взятия приморских крепостей с моря. От­ныне русская эскадра владела контролем на путях в Адриатику, Венецию, Италию из Восточного и Юж­ного Средиземноморья.

* * *

Первый воскресный день после штурма выдался по-весеннему теплым, солнечным. Настолько привыкли моряки за три месяца к оглушающему грохоту каждо­дневно гремевшей канонады, что тишина, царившая в гавани, непривычно звенела в ушах, клонила в дре­моту. Подставив лица солнцу, на баке «Святого Павла» уселись кружком вокруг фитиля матросы и гренадеры пехотного батальона, приписанного к кораблю.