Е. Бертельс - Низами

Чтобы, Лейли невинность обретя,

Ты был в реченьях свежим, как дитя.

Чтоб, прочитав, сказали мы: «Ей-ей!

Клянемся днесь короною своей,

Что сладость книги стоит сотен книг».

Ты перед нами некогда возник,

В чертоге слов, как некий шах Хосров,

Так не жалей опять своих даров, -

Арабской ли, фарсидской ли фатой

Украсишь прелесть новобрачной той.

Но знай: с твоим искусством, Низами,

Знакомились мы прежде. Так пойми:

Для чьей отрады, для чьего лица

Ты нанизал свой жемчуг из ларца?

Нам неприличен тюркский твой язык.

Наш двор к простецким нравам не привык.

Раз мы знатны и саном высоки,

Высокие да слышим языки!

Характерно подчеркивание необходимости применения в поэме персидского языка. Оно неслучайно в устах ширваншаха, который, говоря о своей высокой родословной, имеет в виду связь с царями домусульманского Ирана.

Мы знаем две попытки увязать династию Ширваншахов с прошлым. По одной они ведут свой род от мифического стрелка из лука - Ареша, сына Кей-Кобада, по другой - от Бехрама Чубинэ, о котором мы говорили в предшествовавшей главе. Об этой похвальбой связью с древними властителями свидетельствует и список собственных имен Ширваншахов, среди которых мы находим Ферибурза, Манучихра, Фервдуна, Шаханшаха, Фаррухзада, Гершаспа, - всё имена, украшающие собой страницы «Шах-намэ». Это ясно показывает стремление восстановить старые традиции, сильно пострадавшие от долголетнего владычества тюрков - газневидов и сельджуков.

Несколько странен выбор темы. Казалось бы, что блюстителям иранских заветов нужно было заказать произведение на тему, связанную с традициями героического эпоса, столь популярного в этих кругах. Однако Ахсатан остановил свой выбор на чисто арабской теме, подчеркнув к тому же еще и желательность использования арабизмов в персидской речи.

О причинах такого выбора можно сделать следующее предположение. Ахсатан, видимо, интересовался литературой и был довольно начитан. Он не мог не знать, что почти все попытки продолжать традиции Фирдоуси в XI веке к желательным для старой аристократии результатам не приводили. Стоит вспомнить такие поэмы, как «Гершасп-намэ» Асади (написана в первой половине XI века) или «Вис и Рамин» Фахраддина Гургани (написана в середине XI века). Задание первой поэмы было - дать идеальный образ феодального аристократа. Гершасп, по мысли заказчика, должен был затмить доблестью даже знаменитого Рустама. На деле получилось иное. Как поэт ни восхваляет Гершаспа, но перед читателем встает образ жестокого, кровожадного, вероломного тирана, кроме отвращения никаких иных чувств не вызывающего. То же случилось и во второй поэме. Рамин, выставленный как образец рыцарских добродетелей, оказывается лживым, трусливым сладострастником, прекрасная Вис - распутной, безудержной в своих страстях, лживой и коварной. Хосров в изображении Низами идеальным типом отнюдь не является и сильно проигрывает рядом с простым ремесленником Ферхадом.

Предложенная Ахсатаном тема давала возможность избежать таких скользких вопросов. Она при любой трактовке не могла повредить интересам заказчика.

Низами взялся за предложенную ему тему, и в четыре месяца поэма была завершена. Совершенно неожиданно для самого поэта работа далась ему крайне легко:

Я говорил, а сердце давало ответ,

Я лишь царапну, а родник дает воду.

Если бы другие дела были запретны,

Была бы она завершена в четырнадцать ночей.

Низами указывает и точную дату окончания Труда - 24 сентября 1188 Пода.

В стихах ранних персидских поэтов XI века мы уже нередко встречаем имя Меджнуна, обычно приводимого как образец преданного возлюбленного. Можно поэтому думать, что предание о Меджнуне в это время уже было широко известно. Но письменных источников на персидском языке, излагающих это предание в более или менее полном виде, пока не обнаружено. Нужно поэтому думать, что Низами пользовался преимущественно источниками арабскими. У арабов эта тема была разработана как в фольклоре, так и письменно. Ввиду крайней сложности исследования раннего арабского фольклора мы здесь этой первой группы источников касаться не будем, а отошлем интересующихся ею к работе академика И.Ю. Крачковского [51] [51] И. Ю. Крачковский. Ранняя история повести о Меджнуне и Лейли в арабской литературе. «Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка». 1941, № 2, стр. 7-21. ]

Из письменных источников, которые могли быть доступны Низами» мы остановимся на трех. Старейший из них - «Трактат о поэзии и поэтах» Ибн-Кутейбы (умер в 689 году). В этом трактате целая глава отведена Меджнуну.