А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

Сообщение из Лондона буквально потрясло Вильгельма. Он затрясся от бешенства, весь покраснел, как кадет, не выдержавший простейшего экзамена, его правая щека начала дёргаться, предвещая грозу. Он сжал в кулаке листок и отбросил комок бумаги далеко прочь. Ягов не осмелился поднимать документ, решив сделать это, когда император уйдёт.

Вильгельм импульсивно схватился сухоньким кулачком левой руки за эфес палаша, сжал правый кулак и устремился к двери в зал. Она мгновенно распахнулась, в несколько секунд Кайзер оказался у своего места и, не садясь, грозно стукнул кулаком по столу.

Бетман-Гольвег вздрогнул, отвлечённый от своих тягостных дум, когда Кайзер гневно, с перехватываемым от злости голосом буквально заорал, по обыкновению нисколько себя не сдерживая:

– Англия открывает свои карты в момент, когда она сочла, что мы загнаны в тупик и находимся в безвыходном положении! Низкая торгашеская сволочь старалась обманывать нас обедами и речами. Грубым обманом являются адресованные мне слова короля Георга в разговоре с Генрихом: «Мы останемся нейтральными и постараемся держаться в стороне сколь возможно дольше».

Вильгельм приостановился, набрал воздуха в лёгкие и снова заорал, срываясь на визг:

– Хромоногий Грей определённо знает, что стоит ему только произнести одно серьёзное предостерегающее слово в Париже и в Петербурге и порекомендовать им нейтралитет, и оба тотчас же притихнут. Но он остерегается вымолвить это слово и вместо этого угрожает нам! Мерзкий сукин сын!.. Но мы покажем ему, чего стоят все его союзники, особенно Россия! Эти азиаты отозвали офицеров из отпусков и тихо готовятся к объявлению мобилизации! Но мы сорвём их всеобщую мобилизацию и переведём её на рельсы частичной, только четырёх южных округов, и тем самым заблокируем всеобщую мобилизацию… Это создаст в Московии такую неразбериху, что не только за сорок дней, но и за сто они не смогут отмобилизоваться. Мы представим их дураками перед всей Европой…

Неожиданно визг императора прекратился, и он вполне разумно, обращаясь к канцлеру, принялся излагать придуманный им трюк, как заставить русских сначала объявить мобилизацию, а затем отменить её и выглядеть, несмотря на отмену, перед всем миром зачинщиками войны.

– Господин канцлер, прикажите завтра утром только в одной газете, а именно – берлинской «Локаль-Анцайгер», дать сообщение о начале всеобщей мобилизации в Германии. Номер этой газеты обязательно должен попасть в русское посольство. Оно, без сомнения, сразу сообщит эту новость в Петербург. Там вынуждены будут объявить о своей мобилизации… Мы их ловим на пустой крючок – в тот же день дать во всех наших газетах опровержение. Когда испуганный русский посол Свербеев пошлёт телеграмму об этом опровержении своему Сазонову, убоясь ответственности за провокацию с первой телеграммой, задержать его депешу до глубокой ночи на телеграфе. А я ещё пошлю парочку таких телеграмм моему кузену Ники, что его слишком спокойная голова пойдёт кругом и он будет то подписывать приказ о мобилизации, то отменять его. И уж на этом-то мы и сыграем. Придерёмся к их мобилизации и объявим войну…

– Как?! Первыми?! – вырвалось у Бетмана-Гольвега. Аристократическому канцлеру вообще претила эта грубая и лицемерная игра с дружественным монархом, и он хотел бы воздержаться от неё.

Но Вильгельм так грозно посмотрел на главу своего Кабинета, что у того душа ушла в пятки.

– Именно первыми!.. – рявкнул Кайзер. – Только тогда мы получим в Рейхстаге голоса социал-демократов за военный кредит… Они будут голосовать за войну со страной, где царят казаки и нагайки!..

Военные одобрительно застучали костяшками пальцев по столу. Им очень пришлись по душе целых две военные хитрости, которые придумал сам Кайзер. А исполнение главной хитрости императора, которую он приказал начать осуществлять ещё десять дней тому назад, – скрытную мобилизацию и перевод страны на военные рельсы, – Большой Генеральный штаб уже вовсю контролировал…

…Всё шло так, как задумал великий Кайзер. Утром, за завтраком в Новом дворце, он снова получил телеграмму из Петербурга. Упрямый Ники простодушно объяснял ему причину частичной мобилизации, приказ о которой российский Император подписал днём 29-го, а отменил вечером того же дня, после получения послания Вилли:

«Военные меры, которые вступают в силу сейчас, были приняты пять дней назад в качестве оборонительных мер в отношении австрийских приготовлений. Я всем сердцем надеюсь, что эти меры не будут служить препятствием Твоему участию как посредника, которое Я очень ценю. Мы нуждаемся в Твоём сильном давлении на Австрию, чтобы достичь взаимопонимания».