Иван Басаргин - Чёрный Дьявол

— Тону-у-у-у-у! Спаси-и-те! — в отчаянии закричал он, но голос его запутался в реве реки.

Мимо плыло что-то черное. Розов выбросил руку и ухватился за мокрую шерсть. «Медведь», — мелькнуло в голове, но руку не отпустил. И так они доплыли до берега, выбрались на косу. Розов, отплевываясь водой, отполз к кустам. Повернулся, чтобы посмотреть, кто его спаситель, — на косе лежал, тяжело дыша, Черный Дьявол. Посмотрел он на человека, медленно поднялся и побрел в кусты.

— Дьявол! Дьявол! На! На! — начал звать Розов.

Но пес даже не обернулся, скоро он скрылся за кустом талины и пропал в чаще.

Розов пришел в деревню и рассказал про этот невероятный случай. Бабки отнесли его к велению свыше. Мужики пожимали плечами. В то, что пес — дьявол, уже мало кто верил.

Но все было просто. Когда Буран жил у Макара, он часто купался с детьми. Они, бывало, в шутку кричали ему, что тонут. Буран тут же бросался на крик и помогал ребенку выбраться на берег. Бросился Дьявол и на крик Розова. А у шалаша Розова оказался он не случайно, с весны крутился около деревни, искал встречи с Федькой. Розова он не знал, поэтому не подошел к нему так смело, как подошел бы к Федьке. Но встретить одного Федьку не представлялось случая. То он на полях с сестрами и матерью, то среди мужиков в деревне.

Федора Козина пригласили на корневую охоту тазы Цун и Лан. Обычно бандиты не трогали корневщиков, если с ними был русский. Козин согласился, тем более что напарники дали слово поделить добычу поровну.

Однажды Черный Дьявол подобрался к задам огорода, смотрел, как Козин чистил бердану, долго и тщательно собирал котомку, мазал дегтем ичиги. Вот так же Макар собирался на охоту, а Буран не спускал с него глаз, прыгал от радости, лаял и скулил. Но тут пес затаился за кустами и не смел открыто проявить свою радость.

До Безродного дошел слух, что Козин идет корневать. Слышал он, что и другие охотники идут корневать с китайцами и корейцами. Раньше они давали страшную клятву никогда не показывать русским, где искать корень и как его копать. Безродный решил идти по следам Козина, для этого он вызвал из Ольги Цыгана.

Цун повел свой маленький отряд под охраной Козина за перевал. Три дня шли, остановились в среднем течении реки Синанчи. Косматые кедры обступили охотников за корнем, лопотал и звенел ключик, по небу плыли неспешные тучи. Цун расчистил место на тихом взлобке, и охотники начали ставить шалаш из коры. Делали они его со всеми удобствами: соорудили место для просушки портянок, для продуктов, поставили навесик над костром, чтобы дождь не залил огонь. Цун сделал в объемистом ильме треугольник — походную кумирню, — помолился духу гор и лишь потом лег спать.

Чуть свет они вышли на корневку. Федор набил карманы патронами на случай, если придется отбиваться от хунхузов, шел следом за корневщиками. Сами же тазы не брали на корневую охоту оружие. Им это «запрещал» дух гор. Он, дух, мог ошибиться, честный человек идет или хунхуз, и не показать дорогих корней. А русским дух гор такое прощал, похоже.

Потом шли они цепью. Цун на всякий случай рассказал, как выглядит трава корня женьшеня. Ни в первый день, ни во второй они не нашли ни одного корешка. Федор меньше всего присматривался к травам, им с самого начала владело смутное беспокойство, ему все казалось, что кто-то за ним следит.

— Понимаешь, вот душой чую, что по нашим следам кто-то ходит, — сказал он Цуну. — Слышал треск сучка, потом видел дым в ключе. Кто бы это мог быть?

— О, моя понимай, это дух гор ходи, его посмотри, как наша работай, мало-мало подумай, чесни мы люди или плохой. Потом его уходи. Так всегда бывай.

Федька сердито думал: «Вот за то и бьют вас, болванов, что вы все за своих духов цепляетесь». Стал еще осторожнее.

А Безродный и Цыган вышли на следы корневщиков. Узнать, что здесь Козин, было легко: корневщики были обуты в улы с острыми носками, а Козин — в тупоносые ичиги. Бандиты побывали у шалаша. Затем отошли за ручей и затаились. Утром они осторожно крались по следам корневщиков. К обеду услышали впереди себя звонкий крик Цуна:

— Панцуй!

— Шимо панцуй? — спросил его напарник.

— Шуба юла!

— Корни нашли. Теперь не надо зевать, — сказал глухо Безродный.

Цун во всю силу кричал свое «панцуй», чтобы корень не превратился в траву или куст. Этим криком он напугал женьшень, теперь тот постыдится на глазах находчика уйти или сменить шубу.

Безродный повернулся к Цыгану, глухо сказал: