Владимир Буртовой - Последний атаман Ермака

Казаки и вовсе притихли, потом постепенно начали переглядываться, словно выискивая в своей среде достойного вожака, но первым голос подал Ортюха Болдырев. Его высокая, слегка сутулая фигура возвышалась на голову выше всех, а хрипловатый, в юности сорваный бас заставил всех повернуться в его сторону:

— А тут и кумекать нечего, сто чертей тому в печенку, кто думает иначе! Без перевясла и веник рассыплется! Тако же и войску не быть без атамана! А теперь давайте припомним, кто ходил на Вагай и взял в плен лучшего кучумовского воеводу Маметкула? Кто громил князя Карачу на Саусканском мысу? Кто был рядом с Ермаком Тимофеевичем в роковом походе и помог нам остаться живыми на клятом острове всего несколько дней назад? Матвей Мещеряк был последним из походных атаманов у батьки Ермака Тимофеевича! Ему и быть теперь головным атаманом! А мы ему будем в полной его разумной воле! Я первый готов дружбу с Матвеем сменить на ратную покорность, как строптивая девка покоряется мужу в первую брачную ночь, хоть и страшится потерять бережно сохраненную целомудренность!

Несмотря на серьезность момента, казачий круг ответил дружным смехом на шутку Ортюхи Болдырева. Разом понеслись голоса со всех сторон площади:

— Быть Мещеряку атаманом!

— Любо-о! Любо Мещеряка в атаманы!

— У Ермака Тимофеевича был правой рукой, теперь пусть всему войску станет головой!

Казаки по обычаю сняли шапки и поясно поклонились вновь избранному атаману. Матвей Мещеряк был тронут таким единодушием, ответил войсковому кругу поклоном рукой до досок крыльца, выпрямился.

— Благодарствую за доверие, братцы казаки! Клянусь именем Христа, нашего спасителя, что как и покойный атаман Ермак Тимофеевич готов голову положить за все наше казацкое братство! А буду неугоден чем — гоните от себя поганой метлой!

Войсковой круг откликнулся на эти слова дружным возгласом:

— Любо-о!

Мещеряк поднял руку, чтобы утишить казаков и объявил войску решение свое и стрелецкого головы Ивана Глухова:

— Вы уже знаете, что хан Кучум сызнова собрал большое войско. К нему пришли новые отряды бухарцев, ногайцев да башкирские кочевники! Днями видели дозорные казаки его передовые отряды близ озера Абалака и за Саусканским мысом. Похоже, Кучум вознамерился обложить нас со всех сторон, чтобы мирные князья не могли подвозить в Кашлык ясак и провизию, отчего мы не сможем заготовить должный харч в будущую зиму и неминуемо скончаемся от страшного голода, каковой был минувшей зимой! В таком разе, братцы казаки и стрельцы, не ведая доподлинно, будет ли из Руси нам добрая ратная и продовольственная выручка, во избежание побития всех нас татарами, решили мы спешно погрузить весь собранный в государеву казну ясак и пропитание и отплыть на Русь. А будет так, что встретим по дороге доброе государево воинство, то возвратимся в Сибирь и помстим Кучуму за все его злодеяния и змеиные хитрости! Любо ли вам такое решение?

Некоторое время казаки стояли молча. У каждого в голове пронеслась одна и та же мысль — оставить ханскую столицу? Столько жизней положено на покорение Сибирского царства, здесь сложили головы более четырех сотен казаков да две с половиной сотни стрельцов, а теперь все вновь вернуть в руки бухарского находника хана Кучума? Иван Камышник выразил общее сожаление сложившейся ситуацией, сказал громко, чтобы все слышали:

— Расшиби гром Кучумку натрое! Жаль оставлять завоеванное нами сибирское владение татар, но делать и вправду, казаки, нечего! Нас теперь общей силой и полутора сотен едва наберется. Ежели ж на Карачином острове укроемся, то кучумовцы большим скопом задавят нас, либо волчьи стаи изгрызут наши замороженные голодные тела. Веди нас на Русь, атаман Мещеряк!

Казачий круг дружно и на этот раз поддержал решение вновь избранного атамана, который высказал еще одно пожелание:

— Не хотели тутошние татары жить с русскими в добром соседстве, растревожили огромного медведя своими постоянными набегами да грабежами, вот и послал Господь кару на их головы в образе славного атамана Ермака Тимофеевича и его храброго воинства! Час придет, и здешние жадные до чужого добра мурзы и князья будут наказаны, и мир воцарится в Сибирском царстве! А теперь, братья казаки, день на сборы — и в дальнюю дорогу! Возвращаемся на Русь, в Москву, с печальной вестью к государю Федору Ивановичу о гибели атамана Ермака!

— Слава Господу, добрались-таки до Москвы! — Атаман Матвей Мещеряк, стоя на коленях, перекрестился, обнажив голову, когда санный обоз с ермаковцами по заснеженной и унавоженной дороге въехал в ворота Китай-города, огражденного недавно возведенной каменной стеной. — А снегу нынешней зимой предостаточно не только в северных землях, но и в белокаменной столице. Сподобил Господь полюбоваться здешними церквями да боярскими хоромами, отродясь здесь не бывал еще ни разу.