Хаим Зильберман - ВОССТАНИЕ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

– Дрова-то кончаются! Пройдите, который из вас, к балочке, там я приметил сушину… Не забудьте, нам ещё ужин варить! Люди в окопах мёрзнут. Одна надежда на нас.

– Будет порядок, дядя Петя! – обещают солдаты.

Повар влезает на козлы, достает кнут, и лошади, не дожидаясь понуканий, направляются к узкой лесной дороге, ведущей к окопам.

Дорога вьётся среди густых высоких сосен, то и дело изгибаясь и уходя в глубь леса, а затем снова выходит к большому, открытому полю. Дорога ведёт к речке, прижавшейся к крутому холмистому берегу. По весне, видимо, эта безвестная речушка широко разливается, затопляя всё поле. Летом здесь благодать – купанье, рыбалка… Поле – сущий рай для деревенской скотины: сколько, должно быть, здесь сочных кормов, какой простор! Зимой же тут раздолье для ребятишек: есть где и на лыжах походить, и на санках прокатиться… Эх, да что гадать-вспоминать: теперь здесь передовая, фронт. У самого края леса стоят тяжелые орудия, прикрытые где белыми простынями, а где и еловыми ветвями, усыпанными снегом. Вся поляна распахана и изрыта целой сетью обжитых ям-окопов. Между ними тянутся длинные и узкие ходы сообщения, убегающие к безымянной высотке и идущие вдоль речки до самой мельницы, от которой остались теперь лишь почерневшие, но крепкие каменные стены. За этими стенами подвижной дозор днём и ночью охраняет мостик через речку. И хоть речка везде скована льдом, мостик продолжает оставаться важным объектом. Он стал границей. По ту сторону мостика двести метров ничейной земли, а дальше начинаются окопы врага.

Дядя Петя медленно выезжает из леса. Тяжелая, с полными котлами, кухня поскрипывает и сердито гремит, когда колёса наталкиваются на камень или на мёрзлые груды земли, во множестве встречавшиеся на дороге. Лошади важно похрапывают, выпускают из ноздрей густые струйки пара и то и дело оглядываются на своего хозяина, словно осведомляются: «Ну как, хорошо мы идем?» Дяде Пете приходится без конца лавировать, потому что дорога полна неожиданностей и нужно знать, как их обойти. Вот лежит неизвестно кем сваленное дерево, не натолкнуться бы на него; надо объехать и кучу камней, сложенных пирамидой посреди дороги, – говорят, под ними в земле лежит мина большой силы. Совсем недалеко, касаясь крылом дороги, притулился сбитый самолет с чёрным двойным крестом на хвосте, а чуть подальше, по ту сторону дороги, валяется лошадь со вздувшимся животом, издали похожая на холмик. На обочине стоит холодный танк, засыпанный снегом.

Повар сидит на козлах, правит спокойно, без лишней суеты. Лошади шагают уверенно, время от времени кося глазом на возницу. «Мы, дядя Петя, уже освоились с этой дорогой, ты за нас не беспокойся! Знаем что делаем!» – как бы говорят они. На одно мгновение повар позволяет себе вольность – заглядывается на немецкие укрепления и замечает, что какой-то солдат выскочил на бруствер и вновь провалился в окоп, словно земля на мгновение изрыгнула его из своего чрева.

Дядя Петя крепче прижимает к груди вожжи, живее крутит в воздухе кнутом, лошади движутся проворнее. Мало ли что может случиться; полетели же позавчера в сторону кухни две мины как раз на этом месте…

До обгорелых стен бывшей мельницы осталось примерно километра полтора. Самый ненадёжный участок пути. Всё время приходится ехать вдоль берега по открытому, как ладонь, полю, на виду у немцев, что окопались на холме по ту сторону реки. Дядя Петя слезает с козел, прячет кнут за голенище и, взяв под уздцы левую лошадь, причмокивает губами, просит:

– Давайте, голуби, проворнее. Мало ли что может случиться. А там солдаты ждут…

Над самой головой пролетает ворон с распростёртыми чёрными крыльями. Несмотря на мороз, он всё же почуял запах падали. Дядя Петя задирает голову.

– Холеры на тебя нет! – ругается повар, сердитым взглядом провожая птицу.

Вскоре дорога снова поворачивает к лесу. Отсюда она ведёт уже прямо к сгоревшей мельнице. Из какого-то окопа показывается вдруг голова солдата. Он громко приветствует повара:

– Доброе утро, батя! Что нынче на обед сготовил?

– Жареного гуся да вареники! – отвечает повар несколько сердито.

– Чудак ты, батя! – громко смеется солдат и исчезает в окопе.

У сгоревшей мельницы конец пути. Укрыв лошадей за каменной стеной и устроив кухню так, чтобы к ней можно было подходить с обеих сторон, повар обращается к ожидающим его солдатам с вопросами:

– Как они, дела-то? Что слыхать нового?